О боже, как она ликовала, вытащив почти самую большую форель в то счастливое лето! Джон и Пат прикинулись, что они ничуть не завидуют, но их расширившиеся глаза при виде богатейшего улова Бетси говорили совсем о другом…

Кто-то рассказал удачный анекдот, и все вокруг покатились со смеху, кроме угрюмого Джона. Закончился танец, начался следующий. Танцующих пар прибавилось, веселье было в разгаре. Медленно обернувшись, Джон увидел дорогое лицо, обрамленное волосами цвета кленового листа. Это была Бетси…

При виде ее у Джона пересохло во рту, сердце стремительно забилось. Она стояла у камина в окружении мужчин и женщин в черных туалетах, прислушиваясь к их тихому разговору, но не принимая участия в нем.

В сознании Джона на какую-то долю секунды наступил провал, а затем нахлынули воспоминания, подобно мощному удару водяной струи из двухдюймового пожарного шланга.

Ощутив на себе чей-то пристальный взгляд, она повернула голову в сторону Джона. С замиранием сердца он ожидал, что добрые голубые глаза нальются враждой, милая улыбка застынет на губах Бетси. Однако когда ее взгляд неожиданно задержался на нем, Джон почувствовал, как улыбка стала еще милей, а глаза засветились. Это продолжалось лишь одно мгновение. Затем она вновь занялась гостями как вежливая хозяйка дома.

Медленным движением он коснулся плохо выбритой щеки и потрогал жесткую бороду, которую отрастил, пока лежал в госпитале, а потом поленился сбрить. Ничего удивительного, что даже Бетси не узнала его. Джон иногда сам вздрагивал, увидев в зеркале свое изможденное, неухоженное бородатое лицо.

Стоя у камина, Бетси Шепард-Вудбери, занимавшая гостей, приметила высокого незнакомого мужчину в углу.

Возможно, тоже пожарник. Вся повадка и манера держаться подтверждали ее догадку: худощавый, прекрасно сложенный, проницательные, настороженные глаза профессионала. Пожалуй, красивым его не назовешь. Ему явно не по себе среди множества незнакомых людей. Одет со вкусом: в голубой модный блейзер и серые брюки. Галстука нет. Даже скрытая просторной одеждой, прорисовывается его атлетическая широкоплечая фигура.

Инстинктивно она поискала взглядом, нет ли рядом с незнакомцем женщины, но скорее всего он один. Неженатый мужчина в Грэнтли?! Невероятно!

Бетси не искала нового спутника жизни, подобно ее лучшей подруге Джен. Не была она и холодной амазонкой, как приятельница Фреда.

Она обожала своего супруга и была счастлива с ним в течение всех двадцати лет, которые они прожили вместе. Иногда в его отсутствие ей до боли недоставало обаятельной улыбки и раскатистого смеха мужа. Однако почти три года вдовства сделали свое дело. Чтобы преодолеть тяжесть одиночества, иногда она ходила на свидания с приятелями, интеллигентными мужчинами, на которых можно положиться.

Но «чужеземец» отличался от всех. Что-то в нем есть завораживающее, заставляющее испытывать напряжение во всем теле, а сердце биться сильнее. Стоит лишь взглянуть на него, как становится особенно тревожно на душе, словно первородный защитный инстинкт подсказывает: пока не поздно — береги себя!

Однако, красавица, видно, засиделась во вдовах, подумала Бетси, раз тебя взволновал мужчина только потому, что у него печальные глаза и атлетическое сложение.

На следующей неделе она обязательно устроит себе небольшой праздник и отправится порыбачить, решила Бетси, — это лучшее лекарство от любого наваждения. Она одарила гостей радушной улыбкой и оставила их.

Джон научился быть терпеливым. Он и сейчас терпеливо ждал, прислонившись к стене, засунув руку в карман. Джон, не веря своим глазам, наблюдал, как она пробиралась между приглашенными, направляясь прямо к нему.

Кто бы ни взглянул на Джона в тот момент, никогда не подумал бы, что внутри у него все горят и содрогается от страшного волнения, а мощную спину свело, словно в судороге. Он чувствовал себя как подсудимый перед вынесением окончательного приговора. Только в этом необычном судебном процессе и судья, и присяжные, и прокурор — Бетси в трех ипостасях — маленькое, хрупкое существо, облаченное в блестящий шелк.

Джон провожал ее долгим восхищенным взглядом, пока она шла через всю комнату. — Здравствуйте, я — Бетси Шепард-Вудбери, племянница Майка, — сказав это, она протянула ему свою тонкую руку.

Она была бледна, и слегка тронутые тушью ресницы не могли скрыть покрасневших глаз. Однако озарившая лицо улыбка осталась прежней — сияющей, победоносной. Теперь Джон как следует разглядел Бетси: ее лицо оказалось еще бледнее, чем было в церкви, губы плотно сжаты, хотя в них и затаилась улыбка. Она глядела на него с откровенным любопытством и вместе с тем чуть раздосадованно, ибо никак не могла вспомнить, откуда ей знакомы эти черты.

— Добрый вечер, Бетси, — промолвил Джон, пожимая ее задрожавшую вдруг ладонь.

Бетси как зачарованная смотрела на золотую цепочку у него на запястье. Украшение до странности напоминало тонкий браслет, который Джон преподнес Бетси на Рождество в год ее шестнадцатилетия. Подарок она потом вернула Джону вместе с тремя его письмами.

Невозможно, чтобы это был тот самый браслет, подумала Бетси. Ее рука все еще оставалась в его ладони. Неужели это он — ее первая любовь? Но даже у самонадеянного Джона вряд ли хватило бы смелости вновь появиться в этих местах. Особенно сегодня вечером. Однако его трагические глаза, сурово нахмуренные брови, прерывающийся, чуть хрипловатый и такой знакомый голос… Последние сомнения рассеялись…

— Джон?!

Не в силах произнести ни слова, он кивнул. Но через секунду попытался отделаться шуткой, которая не очень-то ему удалась.

— Обычно в подобных непредвиденных случаях я говорю что-нибудь вроде: «Давненько мы не виделись!»

Бетси высвободила руку, но взгляд был все еще прикован к нему.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она так, словно они только вчера расстались.

Ее спокойствие поразило Джона. Раньше Бетси совсем не умела скрывать свои чувства.

— Пришел проститься со старым другом.

— Ты и Майк никогда не были друзьями, особенно после того, что ты совершил много лет назад.

— Прости, но Майк не был столь злопамятен, как ты.

Бетси гордо вздернула голову, ее глаза потемнели.

— Думаю, у меня есть право на такое утверждение, согласись! Ведь это ты убил моего отца.

Глаза Джона наполнились гневом, казалось, что вот-вот разразится гром и засверкают молнии. Стало жутко, по спине побежали предательские мурашки.

— Я надеялся, что мы оставим прошлое в покое и поговорим о Майке. Мне будет тяжело без него.

Бетси покачнулась от негодования, и шелк ее длинного траурного наряда как-то угрожающе зашуршал.

— Мне тоже, Джон. Так же тяжко я тосковала по своему отцу все эти долгие годы.

Джон заметил, что они начинают привлекать внимание гостей, и понизил голос.