утра я не мог понять, что творится с ведьмой. Такой прилив страха я не ощущал ни от кого и он мне не нравился. Она сбежала в комнату, не для ответа на загадку, а для защиты. Рыжая бестия чего-то сильно испугалась, и я просто хотел выяснить, что именно. Самые охраняемые земли, защитные заклинания на воротах, ее нарисованные руны на теле тоже несут ряд полезных свойств… пока, главный камень цел. Но я не поленился сходить в подвал и проверил — все хорошо. Осмотрел комнату и, не скажу, что ничего не нашел. Вещи Лилии, камни с люстры и фотография. Зачем ей все это? А еще ее слова… Страшные, наполненные болью и ужасом — мы все погибнем от Хаоса. Как бы я у нее не спрашивал, говорить, что-либо она не хочет — строит дурочку. А эти всплески страха? Впервые меня воротило от этого чувства. Я даже не выдержал и позвал целителя. А затем снова, с платьем. Этот приток выбил из меня дух, а злость на меня в очередной раз подбила позвать лекаря. А ее желание защитить ту стерву? Хотелось прибить ведьму на месте! Но стоило взглянуть на ее беспомощное состояние и руки сами опускались. Все же девочка пробуждает во мне чувства и это злит. Я вижу по ее глазам — она ненавидит меня. Доброжелательна и дружелюбна, но от чего-то не может принять меня. Больно понимать, что человек, который тебе приятен, тебе ненавидит. А наш последний разговор? Честно, я засмеялся в голос, когда она сидя начала засыпать и уснула. Все же Солмонс вновь перестаралась. Остается надеется, что мой подарок придется ей по душе, а наше тесное общение хоть немного сблизит нас.

Все то время, пока она спала на моей кровати, я сидел рядом, на кресле и пытался работать. Взгляд сам цеплялся за образ маленькой, спящей ведьмы, и все в этом было так правильно. На миг я обругал себя за то, что так быстро променял Лилию на рыжуху. А я ведь даже имя ее не помню… А ведь имя своей жены я год не мог запомнить. Такое странное, но красивое. Как и она сама. И ведьма ничего. Надеюсь, что она изменит свое мнение. И не узнает, кто ее переодевал…

Сейчас мы ехали на городское кладбище черного Аталоса, названное в честь духа-хранителя. Рыжик еще спала, когда я брал ее. Пришлось посадить на руки, не то бы расквасила нос от неминуемого падения. Девушка не желала просто так сидеть и спокойно спать. Даже во сне она ерзала и махала руками. Пришлось сжать ее в объятьях, но и тут ведьма отличилась! Уткнулась носом в мою щеку, чуть касаясь губ и громко сопела. И вот в таком скрюченном состоянии я не могу ее не повернуть, не подвинуть. И главное, проснется, увидит, и я окажусь виноватым! Не пойму, их вредить учат с рождения или у ведьм это в крови?..

Екатерина Стрелкова.

Я проснулась от сильной тряски. Первым, что я почувствовала, это острый аромат мужского одеколона. Очень знакомого. Источник был рядом, мерно дышал, щекоча воздухом кожу и молчал. Приоткрыв глаза, я увидела хмурый профиль демона. И был он не позволительно близко!

Я сидела на его коленях в каком-то скрюченном состоянии. Меня крепко обнимали, прижимая к себе, не давая ни вздохнуть, ни выдохнуть нормально. Было неуютно, все тело затекло, а ребра жалобно хрустели. Я попыталась сменить положение и ослабить железную хватку. Приятный жар тела демона призвал меня к себе, но я мужественно сопротивлялась. Осмотрев место своего пребывания, я пришла к неутешительным выводам — меня куда-то везут! Местный транспорт я видела лишь из окон замка. На вид как самый обычный кеб. Кожаные, красные кресла, поставленные напротив друг друга, черные стены, бардовые занавески и демон в самой обычной рубахе, что удивительно.

— Где мы? — Испуганно спросила, когда нас снова тряхнуло.

Блондин ослабил хватку, обратив внимание на мое трепыхание, и отстранился. Противный хвост скользнул по моим ногам, обвив их как кнутом.

— Мы едем кладбище, — отозвался он. — Приблизительно… час.

— Кладбище в другом городе? — Усмехнулась, пытаясь сползти на сиденье. Кайлайн отпустил меня, позволяя сбежать, но вот ноги удержал, оставив их лежать у него на коленях, оплетенные хвостом. Белая повязка напомнила о моей травме и все то, что было после… и целый день.

— На другом конце, — лениво ответил, откинувшись на спинку сидение, положив руки на мои ноги. — Дороги в городе перекрыты из-за праздника, так что приходится ехать в объезд.

— Слушай, — я тоже удобнее устроилась на кожаном сидении. — Ночью я сильно испугалась… — Внимание мужчины перетекло на меня. Но если он думал, что я ему все выложу, поддавшись моменту, то он глубоко ошибается. — Ну, знаешь, сон плохой приснился, — нагло соврала я. — А ты не выгнал меня, помог. И с ногой тоже. Спасибо.

— Я все это делаю лишь потому, что ты неплохо разгадываешь загадки, — хмуро бросил черт и отвернулся.

А мне обидно от этих слов стало. Я поправила синее платье и… Стоп! Синие⁈

Я с недоумением уставилась на одежду. Старое, черное платье вдруг стало синим. Белые воротничок, длинные рукава с манжетами. Осталось все, только цвет изменился. Посмотрев на демона, уловила его хмурый взгляд, направленный в окно и подрагивающий хвост. И чем он вечно недоволен?

Коснувшись груди, вспомнила про медальон Лилии и поспешила снять, чтобы вернуть владельцу. Уже держа его в руке, заметила некоторые изменения — вместо цветка и слова была кошка и выгранено мое имя. Открывала с опаской и не удержала смеха, обнаружив внутри слепвет Кайлайна, вместо семейной фотографии Лилии. И того у меня два симпатичных демона в медальоне.

— Кайлайн, — спросила, рассматривая местный аналог фотографий. — А почему два слепвета с тобой?

— Что бы ты помнила, кто твой хозяин и начала нормально обращаться ко мне, — услышала усталый голос.

Я снова тихо рассмеялась. Терпеть не могу демонов, но этот просто нечто! Такой забавный, пусть и противный.

Повесив медальон обратно, я боком прилегла на спинку сиденья и прикрыла глаза. Все же лекарство давало о себе знать легкой сонливостью. Я чувствовала на ногах жар мужского тела. Знаю, у демонов температура тела немного выше, нежели обычных людей. Проходила, помню. Когда явился Оргорон, его тело было невероятно горячим, как кипяток. Хотя, скорее, как лава. Он был внутри меня, его жар заполнял изнутри. И он не ушел, остался. Пусть, прошло много лет с того страшного дня, а я помню все,