— Что-то уж больно длинно. Лаки довольно захихикал.

— Вообще-то сейчас я Флинт. Это имя моего деда. Отец был Инин, а мать Ергоссе. Я постоянно меняю эти имена, чтобы сбить с толку своих преследователей, — сообщил Лаки, и его глаза блеснули безумным огнем. Придвинувшись к Клаусу ближе, он горячо зашептал: — Я не только хороший химик, я еще и стратег! — Флинт поднял вверх указательный палец с грязным загнувшимся ногтем. — Я постоянно их всех обманываю… Они убили уже по крайней мере десять человек и всякий раз думали, что это я.

«Сумасшедший какой-то, — подумал Клаус, — неужели они не видели, кого брали…»

— Извини, мне нужно в гальюн, — прервал соседа Ландер и, спустившись на пол, вышел в коридор. В отличие от каюты здесь было прохладнее, и Клаус решил немного постоять, чтобы проветриться. Однако вслед за ним в коридоре появился и Лаки Флинт. Увидев Клауса, он улыбнулся и радостно сообщил:

— Мне тоже надо в гальюн.

— Ну иди.

— А ты, товарищ?

— Я после тебя.

— Нет-нет, ты решил идти туда первым, значит, я подожду.

«Сумасшедший», — утвердился в своем подозрении Клаус и пошел в туалет.

Когда он снова появился в коридоре, Лаки стоял у стены, даже не переменив позы.

— Ну все, иди, — кивнул на туалет Клаус.

— Да ладно, я уже перехотел.

Ландер пожал плечами и вернулся в каюту. В проходе до его плеча дотронулся рабочий, выглядевший вдвое старше Клауса.

— Мистер Ландер, это правда, что вы будете у нас за главного? — спросил он.

— Не знаю… Точно еще ничего не известно…

Клаус вернулся на свою койку, а Лаки Флинт задержался в коридоре, и Ландер слышал, как тот что-то выясняет.

Наконец, неимоверно раскачивая койку и громко сопя, Флинт вполз на свое место и продолжил разговор, словно он и не прерывался.

— Я уже два года от них бегаю. Живу по подвалам и давно забыл, что такое настоящая туалетная бумага.

Клаус промолчал и, закрыв глаза, сделал вид, что дремлет.

— Так, значит, ты, товарищ, именно тот человек, который мне нужен.

— Ты ошибаешься, — не открывая глаз, ответил Клаус.

— Да ты не думай, я тебе хорошо заплачу. Я богат, я астрономически богат, правда, пока потенциально.

— Ты бы лучше сначала постригся.

— Что? — не понял Флинт.

— Я говорю… — Тут Клаус повернулся к соседу и, указывая на его лицо пальцем, продолжил: — Я говорю, тебе нужно привести себя в порядок. Постричься, побриться.

Флинт поскреб когтями свою шевелюру и совершенно серьезно спросил:

— Ты думаешь, стоит?

— Уверен.

В этот момент в каюту вошел кок и громко объявил:

— На завтрак! Все на завтрак!

— А почему на полчаса раньше? — спросили его.

— Чтобы успеть до разгона, а то тарелки с кашей на пол полетят.

— А что такое «разгон»?

— Узнаешь через час.

После раннего завтрака Клаус наконец почувствовал некоторую сонливость и решил поспать, однако сытый Лаки Флинт, напротив, ощущал прилив бодрости. Он был настроен на деловой лад, и Ландер понял, что, если он не убьет Флинта прямо сейчас, ему придется опять выслушивать все эти бредни.

— Короче, Флинт, что тебе от меня надо? — напрямую спросил он, когда сосед снова забрался на свою кровать.

— Я хочу, товарищ, чтобы ты стал моим телохранителем.

— Тебе что, угрожает опасность?

— Ну а о чем же я тебе толкую, товарищ? — Лаки опасливо огляделся и продолжил: — Меня ищут, чтобы убить, понимаешь?

— А кому нужно тебя убивать?

— Я же тебе говорил — международная мафия жаждет моей крови… Я для них как кость в горле. Пока я жив, они не могут жить спокойно.

— Да почему же?

— Я прямая угроза их финансовому могуществу

— Короче, Флинт.

— Хорошо, я скажу тебе, — от волнения Лаки побледнел, потом покраснел и наконец его лицо приобрело характерную желтоватую окраску. — Я изобрел лекарство от наркомании, товарищ. Это панацея, полнейшая панацея. Ликвидирует наркотическую зависимость за один-два приема.

— Врешь, — просто сказал Клаус. Его опять стала одолевать сонливость.

— Не вру. Честное слово, не вру.

— Ну так передал бы человечеству свой секрет. Оно было бы тебе благодарно, — сказал Ландер и зевнул.

— Не все так просто, товарищ. Мне никто не верит. Никто, кроме бандитов. Те поверили с полуслова и устроили за мной настоящую охоту, а представители официальных властей считают меня сумасшедшим…

«Правильно делают», — подумал Клаус.

— Сначала они были вроде бы не против, но, когда я заговорил о денежном вознаграждении, меня выгнали, а однажды даже здорово побили.

— Ну так отдай этот секрет бандитам.

— Не могу — у меня принципы, — гордо произнес флинт и отбросил назад свои длинные волосы.

— Принципы это… это… да… — уже сквозь дрему отозвался Клаус.

— Эй, товарищ, не спи. А это правда, что ты воевал?

— Правда.

— Ну и как это, стрелять в живых людей? Это возбуждает?

В этот момент стены корабля задрожали, и Клаус почувствовал, что судно начинает разгон. Низкие тона вибраций стали исчезать, и им на смену пришел монотонный вой турбин, который окончательно разбудил Ландера.

— Пятьдесят узлов даем, — сказал кто-то внизу.

— И так все семь дней? — спросили его.

— Да. И ни одной остановки.

День проходил за днем, а флотилия из семи судов все так же неслась на запад, выбирая небольшие глубины, где не было большого волнения. Используя свою скорость, суда обходили грозы и шторма, оставаясь в полосе хорошей погоды.

Пока корабли двигались так быстро, выходить на палубу не разрешалось, и люди прогуливались в продуваемых свежим воздухом коридорах.

Флинт не отставал от Клауса ни на шаг, всячески ему угождая и потчуя своими историями.

— Я еще не рассказывал тебе о моем друге Лергоне, — в очередной раз сообщил Флинт заговорщицким тоном.

— Ну зачем мне знать о Лергоне?

— Ты же мой телохранитель, товарищ. Ты должен знать историю моей жизни.

— Хорошо, рассказывай, только негромко, а я пока буду дремать с закрытыми глазами, — сказал Клаус.

— Но ты будешь меня слушать?