— Ее оставил собственный отец!

Тут уж Люсинде было нечем ответить. Такова правда — когда дело касалось болезней и проблем, у мужчин сразу появлялись сотни отговорок. Эммету не хватало терпения, чтобы ухаживать за Дианой, когда у той был круп, ветрянка или острый фарингит. Он не менял ее пеленки, а после того как однажды Люсинда попросила его почистить Диане уши, его начало тошнить.

— У нее есть мы, дорогая, — сказала Люсинда.

— Я знаю.

Люсинда видела, как она опустила голову, водя ногтем по волокнам столешницы. Люсинда обожала ночные кухонные посиделки, и у нее разрывалось сердце от сознания того, что у Дианы с Джулией ничего подобного не будет. Порой любовь принимала совершенно необъяснимые формы с настолько непредсказуемыми правилами, что было непонятно, как другим семьям удавалось сводить концы с концами.

— Эммет любил бы ее. Он был дедушкой этой крошки, — повторила Люсинда, посмотрев на потолок, где на втором этаже была комната Джулии.

Диана кивнула. Выглядя такой хрупкой и милой, она тем не менее обладала внутренней силой. У нее были тонкие изящные пальцы и огрубевшая, как у Эммета, кожа рук. Незнакомые люди останавливали ее на улице и выражали свое восхищение ее решением не определять Джулию в медучреждение. Люсинда знала, что Диана тайно хотела отыскать катер Тима и потопить его.

Обычно в моменты стресса Люсинда представляла себе образ мужа, так она поступила и сейчас. И вот он появился, сидя во главе стола. Его голова с львиной гривой седых волос одобрительно кивала, в голубых глазах светился покой. Он жевал один из желтых карандашей, что всегда носил с собой для разметки досок.

Жить с ним было отнюдь не просто. Своенравие и раздражительность дополнялись еще и скрытностью характера. Если бы Люсинда могла изменить прошлое, то они стали бы чаще бывать на природе. Устраивали бы званые обеды. Люсинда мечтала о литературных вечерах, где гости читали бы любимые стихи, разыгрывали сценки из пьес и угощались хорошим вином. Но за такие идеи Эммет наверняка бы поднял ее на смех.

Он очень рано переложил на ее плечи воспитание Дианы. Находясь рядом с малышкой, он испытывал нервное беспокойство, потому что боялся своим прикосновением навредить этому слабому созданию. Эммету еще предстояло осознать, что младенцы порой бывают крепче духом, чем иные взрослые. Поэтому Люсинде, работавшей библиотекарем на полной ставке, пришлось поставить детский манеж Дианы непосредственно за своей конторкой. Но когда Диана подросла, он начал брать ее с собой в поездки на грузовике. Они катались по городу, а она стояла на сиденье и обнимала худенькими ручонками его шею. Иногда для зарождения любви требовалось больше времени — даже любви отца к дочери.

Она подумала об Алане, о том, как он относился к Джулии. Пытаясь подобрать слова, которые заставили бы Диану увидеть его в другом свете, Люсинда улыбнулась и сказала:

— Ну, надеюсь, мой куриный бульон пойдет ему на пользу. В конце концов, он дядя Джулии.

— Он действительно выглядел заболевшим, — ответила Диана.

— Да, когда он вошел в библиотеку, я решила что передо мной сам мистер бледная Смерть с косой.

Диана рассмеялась. Ее пустой взгляд блуждал по стене, словно она увидела там что-то жутко веселое.

— Тебе кажется смешным, — сказала Люсинда, — то, что Алан Макинтош слег с простудой?

— Нет, — сказала Диана. — Я думала о его руках. Снаружи он похож на типичного профессора-очкарика, но под полинявшей синей сорочкой у него всамделишные мышцы.

— Странно, что ты раньше этого не заметила, — ответила Люсинда. Уж она-то с ее наметанным глазом и коллеги библиотекарши сразу просекли, что к чему.

— Эми без ума от него, — сказала Диана.

— Тебе нравится общество Эми?

— Да, — сказала Диана. Она прикрыла глаза, словно гоня неприятные мысли прочь из своей головы. — Смотря на нее, я вижу Джулию, если бы она умела разговаривать. И мне кажется, Эми очень привязалась к Джулии — она считает ее нормальным, полноценным человеком.

— О, милая, — прошептала Люсинда.

— Интересно, что с ее матерью…

— Может быть, у нее не получается поделиться с ней своими проблемами; и, возможно, она доверилась бы тебе.

— Похоже на то, — ответила Диана.

Люсинда решила не напоминать дочери, что это Алан познакомил их с Эми. Ее сватовские инстинкты включились на полную мощь, но она поняла, что ей лучше сбавить обороты. Люсинда не знала, как Диана в ее нынешнем состоянии приняла бы любое упоминание об их добряке-педиатре. Поэтому она просто улыбнулась, надеясь, что и дочь ответит ей улыбкой.

В этот июньский полдень, пока подсыхал второй слой краски на очередном домике, Диана обнаружила у Эми еще одно качество, которое роднило ее с ними. Они с Джулией всегда обожали поездки на автомобиле: дорожный ритм, теплый ветер в волосах и ощущение движения вперед, пребывания вместе в небольшом пространстве доставляли им непередаваемое блаженство. И вот теперь выяснилось, что Эми тоже любила покататься.

Принадлежавший Диане грузовичок «форд» поблескивал на солнце темно-зеленым отливом. Заднее стекло было украшено наклейками из порта Мистик, тамошнего же океанария и музея истории судоходства на реке Коннектикут. Инвалидная коляска Джулии лежала в кузове, под синим брезентом для защиты на случай дождя. Пристегнув Джулию к ее специальному сиденью, установленному посередине кабины, Диана выставила локоть в окно, включила зажигание, и они отправились в путь.

— Ух ты! Мы так высоко! — воскликнула Эми.

— Ты раньше ездила в грузовике? — спросила Диана.

— Когда была совсем маленькой — у моего отца был такой. Это мама мне рассказала. Он хранил в нем рыболовные снасти. Жаль, что у нас больше нет машины. Я бы договорилась с мамой, чтобы она поставила ее где-нибудь на стоянку, пока мне не исполнится шестнадцать, а уж потом я стала бы гонять до полного одурения…

— Мой отец тоже водил пикап, — сказала Диана. — Они отлично подходят для перевозки всяких вещей — досок, сетей с удочками, инвалидных колясок… ведь так, Джулия?

Взгляд Джулии был устремлен сквозь лобовое стекло. В грузовике ей было незачем вертеть головой из стороны в сторону. Мир и так достаточно быстро пролетал за окном со скоростью сорок миль в час. Она сжимала и разжимала пальцы рук.

— Можешь ответить мне на один вопрос? — спросила Эми.

— Конечно, — ответила Диана.

— Тебе не противно, когда люди называют девушек цыпочками?

— Под людьми ты подразумеваешь ребят, правильно?

— Да, в школе. Они зовут нас цыпочками. А один парень вообще обругал меня за то, что я не дала ему списать тест.

— Это хорошо, ты правильно поступила. — Диана поглядела на Эми через Джулию и увидела, что та, нахмурившись, рассматривает свои коленки. — А как он обозвал тебя?