снисходительно произнес маг. — Ты истечешь кровью быстрее, чем я исчерпаю рез…

Я снова рванул к нему, сокращая дистанцию, и кулаком с электрическими разрядами между пальцев пробил новый щит немца. И успел одной рукой вцепиться в ворот его куртки.

— СТРЕЛЯЙТЕ, МАТЬ ВАШУ!

Выстрелов нет.

А вот противник просек ситуацию и разрядил мне в грудь огненную технику. Я едва успел прикрыться рваным ледяным щитом и отлетел на несколько десятков метров, собирая спиной все колдобины мерзлой, перепаханной войной почвы.

Воздух выбивает из легких, но я успеваю перекатиться по земле — в том месте, где я лежал, мерзлая земля чавкнула, попытавшись меня сожрать.

Бах. Бах. Пули вязнут в идеальном щите.

Благородные дебилы, мать вашу.

— Я сдохну — он доберется до вас, — прошипел я, поднимая себя на ноги техникой Воздуха. — И шансов отбиться не будет.

— Да плевать, наши уже под защитой авиации, — отозвался Никитенко.

Я облегченно выдохнул — задачу минимум выполнили.

Но немца отпускать нельзя — такой всю колонну в одного мог бы раскатать. А тот не торопился нападать, наблюдал за мной со снисходительным интересом.

Ладно, сучий выродок, будет тебе погребальное русское пламя.

Земля у немца за спиной дрогнула, и тот пришел в движение. Он влево — и техника влево. Он — вправо — и техника вправо. Не атакуя, а загоняя.

Пара минут, и мы оказались внутри мерзлого земляного вала высотой в человеческий рост.

Немец приподнял бровь, не понимая, чего я добиваюсь. Запереться с превышающим твои силы врагом — это не то, чего ожидаешь от противника.

— Ты все-таки решил сдаться? — удивился немец.

— Что ты, я же русский, — улыбнулся я. — Русские не сдаются.

Гори, гори ясно.

Воздух вспыхнул, а щитовая техника земли не позволила немцу вырваться на свободу.

Гори, гори ясно.

Атакующие техники немца таяли в бушующем пламени, и парень рванул ко мне, но напоролся на разряд нескольких шаровых молний. Идеальный немецкий щит разнесло в клочья, и беззащитный маг заорал.

Гори, гори ясно.

Из глотки мага вырвался полурык-полувсхлип, и тянувшаяся ко мне рука обуглилась, так и не дотянувшись.

Последнее, что я увидел, прежде чем отключиться, это рвущееся к небу пламя и тяжелое небо, готовое разразиться метелью.

Я же обещал вам, что догоню.

Глава 13

Бах. Бах. Преимущество у тех, кто выше.

— Работаем! — раздается в наушнике.

Я привычным движением вскидываю автомат, и он плавится в моих руках. Огонь ползет по рукаву, а на зубах снова скрипит песок.

— Выстрел!

Под палящим солнцем работает арта и нет поддержки авиации.

— Выстрел!

Земля под ногами взрывается тысячами старых осколков, прошибающих меня насквозь, и магии не хватает, чтобы пересобрать вагон в бункер.

Я падаю в смесь песка и электричества, а небо горит подо мной.

Спина резко врезается в твердую поверхность, и я открываю глаза.

— Эй, командир, полегче, не мешки с картошкой везешь! — недовольно рявкает мужчина с нашивкой красного креста.

Сотни боев проносятся в моей голове, и я растерянно смотрю на медика. Тот, заметив мой взгляд, облегченно выдыхает.

— Князь! Рад, что вы очнулись. Небольшая турбулентность, не стоит беспокоиться.

Князь…

Я на пару секунд прикрываю глаза, сортируя воспоминания, и спрашиваю:

— Где я?

— Княжеский борт рода Ермаковых, — отвечает мужчина, проводя какие-то манипуляции. — Сейчас позову Алексея Михайловича.

Медик порывается уйти, но я хватаю его за рукав:

— Что со мной?

Он вздыхает.

— Список длинный, — честно ответил медик. — Но основное, конечно, большая кровопотеря, ожоги и магическое перенапряжение. Причем последнее высшей степени.

— И что это для меня значит? — нахмурился я.

Мужчина помедлил, осторожно подбирая слова:

— Отвоевались вы, князь. Пока не восстановитесь — магии не будет. А если надумаете выжать из себя ее силком — высока вероятность инсульта, — со значением сообщил он.

— Ясно, — сухо ответил я, откинувшись на тонкую подушку.

О том, что я и без магии могу фору дать некоторым воякам, говорить было неуместно.

— Я все-таки позову Алексея Михайловича, — произнес медик виноватым тоном.

Как будто это он был виноват в том, что по местным меркам я пока не боец.

Пока я обдумывал ситуацию и разделял фантомные боли от реальных, подошел Ермаков.

— Ты как? — спросил парень, присаживаясь рядом на пустующую койку.

— Жить буду, — отозвался я, делая попытку сесть.

— Может, полежишь? — с сомнением спросил Алексей, наблюдая за мной.

— В гробу буду отлеживаться, — буркнул я, не без труда приняв вертикальное положение. — Что случилось?

— Маршируем на Берлин, — улыбнулся Ермаков. — Благодаря тебе с минимальными потерями.

— А ты почему тут? — спохватился я.

Вместо ответа парень чуть оттянул ворот свитера, под которым были бинты.

— Зацепило при налете, — пояснил он. — Не критично, но медики говорят, что по пересеченной местности долго не поскачешь.

Осколочное ранение — это крайне малоприятно. Хорошо, что княжичу глаза не зацепило.

— Ладно, там и без нас, наверное, есть кому повоевать, — произнес я.

Ермаков недовольно дернул щекой.

— Я не хотел лететь. Хотел дойти до Берлина.

— Дойдешь, — усмехнулся я. — Будет какая-нибудь Немецкая губерния, слетаешь в отпуск при случае. Говорят, архитектура интересная у них и пиво ничего. Я бы тоже слетал…

— Боюсь, у тебя с этим будут сложности, — покачал головой Ермаков.

— Почему же?

— Помнишь мага, которого ты завалил, прежде чем отрубиться? — задал он наводящий вопрос.

— Которого из пятерых? — хмыкнул я.

— Последнего.

— А, да… Он еще мне золото-серебро обещал и сотню девственниц.

— Вполне мог, — серьезно кивнул Ермаков. — Его опознали — это внук кайзера.

— Да-а-а, — протянул я. — За пивом мне туда действительно лучше не кататься.

— Не переживай, я тебе подарю бочонок на свадьбу, — улыбнулся парень.

Точно, свадьба… С этой бесконечной войной и про жизнь забудешь.

— И еще… — Ермаков вдруг посерьезнел. — Алекс, о том, что случилось тогда на границе…

Я внутренне напрягся, не совсем понимая, чего ожидать от парня.

— Точнее, как это случилось, — Ермаков пожевал губами, подбирая слова. — Думаю, будет лучше, если никто не узнает подробностей. Иначе к тебе будет слишком много вопросов.

— А ты? — прищурился я.

— А что я?