семьи, как и ранчо. Потерять её было бы всё равно, что отрубить ветвь на нашем семейном древе.

Если бы не судебный иск, если бы не Бриггс, отец не стал бы так торопить с ответом. Но каждый раз, когда я его видел, он поднимал эту тему.

Для моих родителей отель работал в основном на автопилоте. У них был многолетний опыт, особенно у мамы. Да, им приходилось вмешиваться то тут, то там. Но их бухгалтерская фирма справлялась с большинством финансовых вопросов. А Элоиза серьёзно относилась к своей роли менеджера, координируя сотрудников, расписание, гостей и поставки.

Смог бы я с этим справиться? Да. Хотел ли я этого? Это был совершенно другой вопрос.

Я вошёл на кухню и застал маму за стойкой, её руки были в миске с тестом.

— Я слышал, ты занимаешься яблоками.

Мама подняла голову и одарила меня дьявольской ухмылкой.

— Я срублю эту яблоню.

— Бабушкину яблоню?

— Ты знаешь, сколько пятигаллонных вёдер я наполнила в этом году? Шесть. Я сорок лет собирала яблоки, вырезала яблоки, замораживала яблоки. Меня уже тошнит от этих чёртовых яблок так, что не могу рассуждать здраво. Знаешь, какой пирог я хочу испечь? Персиковый. Или вишнёвый. Или шоколадный.

— Так ты говоришь, что этот яблочный пирог можно взять? — я подошёл к прилавку и обнял её за плечи, целуя её волосы.

— Нет. Его нельзя взять, — мама вынула руки из миски, достала мучное тесто и положила его на столешницу. Затем она достала деревянную скалку и протянула её. — Раскатай это для меня.

— Выпечка — это сильная сторона Лайлы, а не моя, — сказал я, отложив скалку в сторону, чтобы помыть руки в раковине. Затем я занялся раскатыванием коржа для пирога, стараясь едва касаться теста, чтобы оно было как поднялось как можно сильнее.

Мама вернулась со стеклянной сковородой и наблюдала за моей работой. Когда-то давно она бы предложила советы, но в эти дни она просто наблюдала.

— Видишь? Ты не так уж плох.

— Папа хочет поговорить об отеле.

Она хмыкнула.

— Что ты думаешь?

— Я не знаю, — признался я. — Это разобьёт сердце Элоизы.

— Твоя сестра любит этот отель. Но она также любит тебя. Если ты возьмёшь его на себя, это не значит, что она не сможет, когда будет готова. Но она не готова, Нокс. Мы все это знаем. И если бы она была честна с собой, Элоиза тоже бы это знала.

— Ты уверена в этом?

— Да. Может быть, — она выпустила длинный вздох. — Мы защищали её во время судебного процесса. Возможно, это было ошибкой.

— Нет, я думаю, вы поступили правильно. Ей и так было тяжело.

В прошлом году Элоиза наняла мужчину на уборку. Он начинал хорошо, работал неполный рабочий день. Но однажды он пропустил смену. Элоиза отнеслась к этому спокойно и подменила его. Так было ещё три раза, пока мама не узнала об этом.

Папа пришёл, встретился с работником и предупредил его. Но всё повторилось, и папа уволил этого парня. Через неделю на нас подали в суд за незаконное увольнение и сексуальное домогательство.

Этот придурок сказал, что Элоиза сделала ему предложение. Она пригласила его с другими сотрудниками выпить в «У Вилли», слишком старалась быть другом, а не начальницей. Он пошёл с ними, и в конце вечера она его обняла.

Мои родители были правы. Элоиза должна была уволить его в первый раз, но из-за того, что она так долго тянула, нахальный адвокат этого человека решил разбогатеть, подав в суд на семью Иден.

Судебные тяжбы никогда не были лёгкими, и, хотя они вышли победителями, это вызвало много нежелательного стресса.

— Я подумаю об отеле, — сказал я маме. — Но я не готов принимать решение. Пока не готов.

— Справедливо, — Она кивнула и протянула мне нож.

Я положил тарелку для пирога поверх коржа, вырезав тесто по линии блюда, затем подогнал лист ко дну, пока она подошла к кастрюлей с яблоками, посыпанных корицей и сахаром.

Мы работали в тишине, делая пирог и ставя его в духовку — задача, которую мы выполняли сотни раз, потому что бабушкино дерево было монстром, а мама была не единственной, кто проводил лето, собирая яблоки.

Когда всё было готово, я вымыл руки и поставил кофе в микроволновку, чтобы подогреть.

— Тебе нужно идти? — спросила мама. — Или ты можешь остаться, чтобы отвезти этот пирог Мемфис?

— Мемфис? Моей Мемфис?

Она изогнула брови.

— Твоей Мемфис?

Чёрт.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Она красивая девушка, внутри и снаружи.

Я моргнул.

— Я не знал, что ты проводишь с ней много времени.

— О, я просто разговаривала с ней несколько раз в отеле. Но она мне нравится.

Я вздохнул.

— Мне тоже.

— Ты так говоришь, как будто это плохо.

Запищала микроволновка, и я достал свой кофе, отнёс его на островок, где сел на один из стульев.

— Это сложно.

Тот поцелуй прошлой ночью изменил всё.

— С тех пор как Джи…

Мама подняла руку, прерывая меня.

— Не произноси её имя в этом доме.

Мама ненавидела Джинну. Не только за то, что она сделала со мной, но и потому, что мама и папа тоже пострадали.

— Это из-за ребёнка, — признался я. — Если бы это была только Мемфис, я мог бы попробовать что-то.

Если бы это была только Мемфис, я бы поцеловал её несколько недель назад и никогда бы не остановился. Но ребёнок… этот ребёнок всё изменил.

Мама грустно улыбнулась мне.

— Ты хороший мужчина.

— Правда? — потому что я, наверное, не должен был целовать её прошлой ночью.

— Не позволяй тому, что случилось в прошлом, омрачать будущее.

— Я не могу… — я закрыл глаза, признавая свои страхи. — Я не могу потерять ещё одного ребёнка.

Мама села на стул рядом со мной и положила свою руку поверх моей.

— Это другая ситуация, Нокс.

— Я знаю, — но всё может закончиться так же плохо.

Я уже был привязан. К ним обоим.

Мы сидели в тишине, потягивая кофе и размышляя о прошлом, пока пирог готовился. Когда пирог был наполовину готов к нам присоединился папа, и, словно почувствовав настроение, он не заговорил об отеле.

— Как дела у Бриггса? — спросил я, готовый к смене темы.

— Нормально, — голубые глаза отца всегда наполнялись лёгкой грустью, когда он говорил о своём брате. — На этой неделе никаких случаев, слава Богу.

Остаток времени мы провели за разговорами о Бриггсе и его последнем походе к врачу. Потом пирог был готов, и мама достала его из духовки, давая ему остыть, пока