Один из мерзляков лишился конечности и начал издавать сигнал остальному рою, но три метких выстрела из багажника прикончили его.

Стоявшая рядом ищейка прытко подскочила на месте, избежав пуль, и прыгнула к колесу одной из машин. Тварь подняла мелкую морду к верху, приготовившись издать сигнал, пока вдруг на нее не обрушился автомобильный аккумулятор, расплющив гадину как следует. Лейгур словно знал, что тварь окажется там и уже заранее приготовился.

Но это было еще не все.

Последний, третий мерзляк, стоявший у входа в автобус резво юркнул внутрь, совсем как тот лисенок. Мгновение, и оттуда успели раздаться несколько хлопков и едва заметные в солнечном свете короткие вспышки.

А затем настала тишина, длившаяся, должно быть, добрых минут пять.

Первым наружу вышел сержант и, держав винтовку с закрепленным на стволе глушителем, осмотрелся по сторонам.

— Вроде чисто, — скомандовал он, поглядывая на труп мерзляка.

Из багажника вышла Надя — в ее руках тоже был винтовка с глушителем, — вместе с Ариной. Где до этого прятались Лейгур и Домкрат осталось загадкой. Следом и Матвей вместе с Йованом и Тихоном покинули спасший их старенький микроавтобус.

Вадим Георгиевич открыл скрипучую дверцу и сразу же побежал к Мише, по пути бросив полный отвращения взгляд на труп ищейки с согнутыми конечностями.

Запыхаясь от волнения, он посмотрел на подчиненного и спросил:

— Это была она, да? Маша? Мне не послышалось⁈

Сержант молча снял с плеча комплекс и включил питание.

Голос повторился вновь, но на этот раз с середины предложения:

— … Прогресс. Если вы слышите меня, я молю вас о помощи. Моя экспедиция попала в затруднительное положение…

— Что происходит? Свяжись с ней! — приказал Вадим Георгиевич.

— Это запись.

— Запись? Что значит?..

Но старик замолчал, услышав следующее:

— … у нас кончаются запасы ватт и провизии, многие погибли… — Голос в рации дрогнул, кажется, эта запись далась Марии Зотовой нелегко, пока вдруг ее официальный призыв о помощи не сменился на совершенно противоположный: — Кого я обманываю, сюда не сунется ни один собиратель. — Она выдохнула и продолжила: — Папа, если ты вдруг слышишь меня, значит, ты все же отправился вместе со спасательным отрядом и добрался до Москвы, так и не дождавшись моего возвращения на Прогресс в назначенный срок. Слушай внимательно — с погодой и мерзляками творится что-то странное. Климат постоянно меняется, как будто кто-то двигает ползунки настроек погоды. И мерзляки, отец, мерзляки умудряются выживать в более низких температурах! Передай эту информацию вашему собирателю, поскольку все его оборудование на территории Москвы и Московской области теперь почти бесполезно. Пришельцы прикончили всех: Жохова Игоря, Ваню Чжии, Славу Вязьмина, Сережу Левченко, Колю Денисова. Остались только Шаман и этот Юдичев, черт бы его побрал… — Тихий вздох, словно в попытке набраться сил, чтобы продолжить: — Не знаю, будем ли мы живы к тому моменту, как ты прослушиваешь эту запись, но все же… мы прячемся от мерзляков в метро, станция Авиамоторная, рядом с исследовательским центром. Понятия не имею, на сколько еще нас хватит, но мы постараемся держаться до последнего и как можно реже выходить наружу. Бежать нам все равно некуда и не на чем. Окопаемся здесь как следует… Если так случится, что ты нас там не застанешь — забудь обо мне и добудь Копье. Это единственный шанс для человечества. Я записываю это тридцать первого декабря, за несколько минут до нового года. Просто чтобы ты знал, как действовать дальше. Я… Я люблю тебя пап. Надеюсь, до скорой встречи…

Рация шикнула, и через секунду запись повторилась.

Тем временем Вадим Георгиевич неотрывно смотрел на динамик, откуда с небольшими помехами исходил голос его дочери, будто пытаясь уловить понять, не пропустил он чего.

Домкрат слегка ударил локтем Надю, вопросительно взглянул на нее и указал на комплекс связи, по всей видимости, требуя объяснений. Прогрессистка стала жестами переводить услышанное.

Сержант уже достал карту Москвы и принялся внимательно изучать ее.

— Авиамоторная примерно в километрах сорока от нашей позиции, — сообщил он, ткнув пальцем в участок карты. — Если поспешим, завтра уже будем там.

— Верно Миш, верно… — как-то отрешенно произнес Вадим Георгиевич, до сих пор отходя от услышанного. — Нечего на месте стоять, выдвигаемся.

Но вот Матвей не был готов вот так быстро отправиться в путь. Прежде он должен был вставить свое но:

— Погодите, погодите, я понимаю, как вы сейчас все взволнованы, но давайте не будем торопиться…

Вадим Георгиевич повернулся в его сторону, обдав его гримасой ненависти.

— Не будем торопиться⁈ Беляев, ты точно слышал тоже, что и я⁈ Моя дочь нуждается в помощи, и теперь в этом нет никаких сомнений! — Старик мельком посмотрел на Лейгура, словно припоминая ему утреннее предложение развернуться обратно.

— Я прекрасно слышал, что сказала ваша дочь. Особенно про нетипичное поведение мерзляков… В декабре месяце. В декабре! А у нас тут еще неделя и наступит весна. И если вы вдруг не заметили, только что здесь прошелся огромный рой ищеек, который двинулся прямиком в том направлении, куда идем мы.

— Я и без тебя это прекрасно знаю.

— Я хочу сказать — нам не стоит торопиться. Мы сейчас должны быть как мыши, забредшие в кладовую охраняемую кошками — стать тихими, почти невидимым, если не хотим быть сожранными, особенно учитывая наше количество. Рискнем устраивать марш-бросок до Авиамоторной — точно не выживем. Вы должны это понимать, все вы, понятно?

Вадим Георгиевич с нетерпением смотрел на Матвея.

— Понятно. Это все? — произнес он и, не дав собирателю и секунды для ответа, добавил: — Отлично. Тогда идем дальше.

Матвею показалось, словно он говорил в пустоту. Но что он мог еще поделать? Этот старик, несмотря на всю свою показательную мудрость, порой бывает упрям как ребенок.

Позади к нему подошел Лейгур и, проводив взглядом идущих к автобусу прогрессистов, шепотом произнес:

— Чую, никто из нас не доживет до рассвета.

После чего, посвистывая, направился за ними.

Матвей заметил как зашедший в автобус Вадим Георгиевич резко остановился — видно наткнулся на труп, — обменялся парой словечек с сержантом и, перешагнув тело, вышел на ту сторону.

— Думаешь, она жива? — спросила Арина, подойдя к Матвею. — Два месяца прошло…

— Не знаю, — честно ответил Матвей.

На месте того китайца теперь лежали обглоданные до костей останки и