У нас на двоих была и вода, и еда, и спальник. У Майры (так ее звали) ничего не было, как я помнил. А жара весь день стояла приличная, и кручи кругом стояли гигантские. Так что, пока я бегал и искал ее (крича «Мойра!» и ориентируясь, как потом оказалось, на эхо, отражавшееся от противоположной стены), я ожидал найти существо несчастное и заплаканное (было ей 19 лет). Однако она вышла на наш костер (уже в полной темноте) вполне бодрая. Я выучил, как будет по-испански «козел», мы съели банку сгущенки и банку персикового варенья (подарок местной крестьянки) и стали укладываться спать. Очень романтично ложиться с двумя мексиканками под одно одеяло, но вышло не совсем так: мы были на склоне почти без горизонтальностей, и всю ночь, в общем, сидели. Мне было весело; девушки, кажется, переживали.

Под утро какая-то холера погнала их дальше, они вскочили, сказали, что встретимся наверху, и ушли. Я поспал еще час-два (только тогда вышло солнце) и тоже пошел, с нехорошим ощущением, что испытания мы не выдержали, что они заблудились и я их уже не увижу. Увидел, однако. Они счастливо забивали травой свои трубки около магазина. Этот день мы лазили по окрестностям, стирали вещи у водопада, и мы с Кристиной совсем определились с планами—ехать искать Хикури.

(Кстати: у некоторых из них было с собою понемножку сухого пейота с собой, из родной Соноры. На тяжелой дороге они ели по маленькой его щепотке «соmо medicina», я не знаю, прибавлял ли он сил от усталости, но мне казалось очень правильным есть его по чуть-чуть — по дороге к нему.)

На следующее утро, так никого снизу и не дождавшись, мы оставили Майру у той доброй крестьянки и прямым автостопом рванули на восток. Вот мы спустились с гор… вот началась пустыня Chihuahua… к ночи мы застряли на бензоколонке большого города, и Кристина паниковала… и уже совсем ночью, под взорами местной полиции, нас взял тяжеловоз, перевозивший, что ли, патоку для конфет (!), который шел, конечно, уже куда надо, в Matehuala.

То есть через сутки мы были в пустыне, вблизи тех мест, которые Уичоли называют своей Вирикутой.

Последние 50 км до Реал де Каторсе мы проехали на автобусе. Денег почти не оставалось, но так велела мой проводник. Мы оба чувствовали, что теперь нам нужно совершать только правильные шаги. Упаси боже, мы не шлялись по городу Матехуала, а сразу пошли на автостанцию. Все равно по дороге вдруг вышел какой-то парень из подворотни и сказал: «Разрешите мне представить себя…» Когда мы увидели, что он пьян, мы успокоились, но вообще напряжение нарастало.

В автобусе рядом с нами ехал индеец Уичоль, в парадной одежде (так они отправляются на паломничество).

Реал де Каторсе… Удивительные места. Вокруг—почти умершие городки, крыши обрушились, стены заросли кактусами… Это—горы посреди пустыни. Немного похоже на Иерусалим… Сам Реал довольно туристский сейчас. Там нет своей воды. Под вечер мы пошли купаться в гостиницу (почти совсем на последние гроши). Так было надо. Легли спать на одном матрасе. О сексе речи не было — это мы оба понимали.

Рано утром—пошли! Нам надо было спуститься с гор в пустыню, миновав Estacion de Catorce, про который Кристина рассказала пару страшных историй. Это мне опять понравилось—«разбойничий лес»! Я шел и думал, какая прелесть есть в расчерченном, определенном, осмысленном пространстве и времени, когда знаешь, где ты, кто и зачем. Я чувствовал себя гораздо лучше, чем пару недель назад в благополучном Техасе. Мы миновали «лес разбойников» без нападений и в разгар дня вошли в пустыню и стали удаляться от железной дороги в плоскость, заросшую чаппаралем и разными кактусами. Последний человек, которого я видел, был пастух, который медленно ехал на ослике, читая книгу.

Пейот, если вы не знаете, едва выступает на поверхность земли и яркими цветами тоже не блещет. Увидеть его трудно. К вечеру мы прошли много, но ничего не видели. Стали собираться тучи. Кристина, чем дальше, тем быстрее двигалась. Она была в этих местах уже несколько раз. Я устал и часто просто старался не потерять ее из виду. Мне до какой-то степени было все равно: вроде я сделал, что мог, и вроде правильно, а выйдет ли Хикури (или Мескалито) на встречу— это уж как ему будет угодно. Наконец Кристина пропала из виду, я ускорил шаги, потом понял, что она просто села, а не ушла так далеко… Она сидела перед кустом чапарраля, под которым росло трое— она сказала, когда я подошел: «abuelitos» — «дедушек». Она разводила костер перед ними, выложив на землю подарки, которые принесла с собой. Она меня заранее предупредила, что тут—каждый сам по себе. Я нашел своих—семейство, семеро—в двадцати шагах. Сотворил те ритуалы, которые понимал, подарил, что было, сразу почувствовал, что здесь есть еще, обернулся, пошел, меня укусил муравей в ногу (больно!), но я и так знал, что мне достаточно. Все равно увидел еще пейот, показал Кристине. Она уже закончила, съела один кактус и собралась идти дальше. Она была очень возбуждена… На кактусы, которые я ей хотел показать, она и не взглянула, крикнула «Неважно!» Я очень устал. Сказал ей, что пойду вон под то дерево, ночь буду там. Она кивнула и ушла в другую сторону. Я пошел к дереву, еще видел пейот по дороге, но сорвал только один, одиноко стоящий.

Собирались тучи, вдали была гроза. Через полчаса к дереву пришла Кристина. Мы съели кактусы, каждый по-своему. Я—только четыре из восьми. Боже, как был вкусен апельсин, которым я позволял себе закусывать!

Всю ночь дул очень сильный ветер. Никакого «трипа» у меня не было, и я был благодарен за это Хикури. Спал. Не знаю, что было у Кристины. Утро было безумно красивое, рассветало над горами… идти назад было трудно—часа 2–3 по пустыне, а потом полдня вверх. На обратном пути, уже из Каторсе на север, машину, в которой мы ехали, три раза останавливала полиция (не дорожная, а по «наркотрафику»). Мой оставшийся пейот засушенными кусочками аккуратно лежал на яйцах. Ничего, проехали. У Кристины тут-то, задним числом, начала расти паранойя. Место на ночлег мы еле выбрали, она капризничала… В городе Салтийо она выбросила на улице свои вещи — трубку и пр. — для марихуаны. Она просила меня проводить ее в Сонору, но я и не хотел, и думал, что я тогда просто буду «вытаскивать» ее из темы ее трипа. Она это поняла задним числом, когда написала мне через несколько дней… Все.

Как я и говорил, ничего особенного не произошло. Но я, не раз и не два думавший, как «обставить», «устроить» трип, по-моему, получил урок и кое-что новое про это понял. Про целостность трипа с «походом за», «входом» и «выходом». Когда-то мескалин показал мне огромное, бесконечное сюжетное устройство мира, где один сюжет является крохотным кусочком другого, — и так во все стороны. Вплетенность в крепкий, здоровый мифологический сюжет я и пережил сейчас, и он так развернулся, что не было нужды в видениях и фантазиях. Этакая история из «Изумрудного города» получилась.

1. Культивировать грибы — не очень просто и не очень сложно; есть много людей, у которых это прекрасно получается (при том, что они вовсе не микробиологи и не садовники), есть множество других, у которых совсем не получается или результаты их смехотворно малы.