Гриир протянул руку и поддержал закачавшийся сосуд, пользуясь моментом, чтобы взять в руки свои охваченные смятением чувства. Ему следовало бы злиться на нееза то, что она взялась отчитывать его посреди будуара французской проститутки, но вместо этого хотелось поцеловать ее или, на худой конец, отшлепать. Гриир никак не мог решить, что выбрать. Каждый из вариантов имел свою привлекательность.

– Я? Не я, сменив внешность, играю в бильярд в борделе. – Он загибал пальцы, перечисляя ее грехи. – Не я использую вымышленное имя, обчищая карманы мужей своих подруг. – Локхарт пришел бы в ярость, если бы узнал, что она крадет деньги, которые, как он считал, по праву могли оказаться у него, или если бы мужчины, испугавшись того, что проиграли даме, отказались от участия в брайтонском турнире.

– Так им и надо. Начнем с того, что им нечего здесь делать. Они должны быть дома со своими женами. Будь они там, ничего бы не случилось. – Мерседес сделала руками движение вверх, от которого ее грудь глубже ушла под корсаж платья, и начала снимать парик.

«Точно, надо ее отшлепать», – подумал Гриир и засмеялся.

– Только вы можете повернуть собственный проступок так, чтобы превратить его в акт морального осуждения мужчин. Можно подумать, вы не просто обдирали их, а вершили правосудие в делах супружества.

Мерседес отбросила волосы назад жестом, который снова вывел на первый план желание поцеловать ее, но ее губы плотно сжались, а глаза превратились в щелки.

– Мой проступок? Я заработала деньги единственным возможным для меня способом.

– Кокетничая с ними? Я видел, что вы делали с бедным мальчиком. После того как вы положили ему руку на грудь, он вообще перестал ориентироваться. Вы прекрасно понимали, что обыграете его, пока он в таком плачевном состоянии, – обвинял Гриир, понимая, что лицемерит, поскольку сам не мог устоять перед ней, как любой другой мужчина из плоти и крови. Один лишь вид Мерседес действовал опьяняюще. Она полностью завладевала вниманием каждого мужчины, являя во плоти его собственные фантазии. В зале не оставалось ни одного человека, который, придя домой, не грезил бы о ней всю ночь.

У Гриира заныло в паху, когда он вспомнил, как она наклонялась над столом, озорной блеск ее глаз, дававший понять, что она точно знает, о чем он думает, когда кий скользил у нее между пальцами, эротично намекая на другие твердые предметы, скользящие в другие, более жаркие и влажные пределы. Мерседес с лукавой полуулыбкой на губах обошла вокруг него, небрежно проводя рукой по фигуркам овчарок и стаффордширов, расставленных по всей комнате. Очевидно, что Лизетт собиралась в спешке. Гриир подумал, что предложение, вероятно, было очень привлекательным. Мерседес провела пальцем по спинке пойнтера, заставив его вздрогнуть. Этот пальчик мог бы касаться его, ласкать, дразнить, нежно впиваться наманикюренным ноготком во что-нибудь более стоящее, чем фарфоровая собака. В конце концов, ему показалось, он справился с собой. Последовавшие за этим слова Мерседес показали, что успех не так очевиден.

– Вы ревновали? – Она все продумала и отлично знала, что делает, поглаживая собачек, так же, как в течение всего вечера знала, какой эффект производит ее поведение. Ее действительно следовало отшлепать. Преподать урок, в котором она отчаянно нуждалась. Мерседес пыталась спровоцировать его.

– Ревновал? К немолодым мужчинам и безбородым юнцам? Вряд ли. – На миг Гриира привлекла мысль о том, что он должен сопротивляться. Но потом он передумал.

Мерседес ждала сопротивления, собиралась при ступить к осаде, соблазнять его. Но сегодня этот номер не пройдет. Если кому-то из них суждено овладеть другим, то это будет он. Гриир двинулся следом за ней, обходя комнату по кругу. Хотелось, чтобы она ощутила его приближение, почувствовала, что он вот-вот схватит ее. Он взял ее за руку выше локтя и, повернув так, что она оказалась к нему лицом, потянул к себе:

– Попробуйте поиграть с настоящим мужчиной, Мерседес.

Ее дыхание замерло, зрачки расширились от волнения.

– Полагаю, вы имеете в виду себя?

– Да, черт возьми, себя, – низким басом произнес он, прижимая ее спиной к стене.

У Мерседес перехватило дыхание. Она едва успела обхватить его за шею, как оказалась прижатой к стене. Губы Гриира впились в ее рот, бедра прильнули к ее бедрам в дерзком порыве, даже не пытаясь скрыть признаки неистового желания. Дыхание Мерседес стало сбивчивым, по всему телу прокатилась дрожь возбуждения. Не только Гриир сгорал от страсти. Сегодня он сам играл с огнем. Ее руки быстро справились с его жилеткой и принялись за рубашку, вытаскивая ее из брюк резкими рывками, отличавшимися скорее скоростью, чем эффективностью. Мерседес хотела почувствовать его наготу, и как можно скорей. Гриир, видимо, думал о том же. Пока она сосредоточенно возилась с его одеждой, ее платье оказалось на полу, превратившись в жалкую груду тряпок. Она обвила ногой его бедро, нижняя юбка, задравшись, обнажила ногу. Рука Гриира немедленно ответила на это приглашение и, скользнув по всей длине вверх, остановилась там, тесно прижимая низ ее живота. Теперь его мужское естество оказалось совсем рядом с ней. Она чувствовала все его интимные выпуклости вблизи своего лона. Ухватила губами мочку его уха без излишней нежности, чтобы он мог почувствовать все ее нетерпение.

– Гриир, эти брюки надо куда-то деть. – И, не дожидаясь ответа, сама спустила их вниз, тяжело сглотнув, коснувшись жаждущей плоти, такой жаркой и напряженной. Когда она попыталась ласкать его, Гриир не стал терпеть предварительных игр.

– Потом, – хрипло бросил он. И был прав. Они зашли слишком далеко, чтобы наслаждаться прелюдиями. Обоим хотелось, чтобы все произошло быстро и мощно, словно взрыв.

Гриир замкнул обе ее ноги вокруг себя, крепче прижав к стене. И неистовым рывком взял ее. Из груди Мерседес вырвался страстный стон. Это было грехопадение, несущее с собой высшее блаженство. Она запустила руки в густые дебри его волос и с силой сжала их, чувствуя, как он погружался в самую глубину ее тела. Бедра качнулись в такт с ним. Гриир слегка приподнялся и с новой силой ринулся вперед. Мерседес задохнулась. Ощущение, которое он вызвал, застало ее врасплох. В голове осталась только одна мысль: еще! Хотя еще одна вспышка такого наслаждения непременно свела бы ее с ума. Но она не из пугливых, решила рискнуть.

– Еще! – потребовала она. С губ сорвался лишь трепещущий шепот, а затем вспышка наслаждения разлилась по всему телу мощной волной невероятных ощущений.

Она понеслась на этой волне, крепко вцепившись в Гриира и лишь смутно осознавая, что он мчится вместе с ней в бурном потоке безумной страсти. Его руки с силой впились в ее ягодицы, тело горело от усилий, хриплый нечленораздельный звук знаменовал финальный рывок, после которого волна надломилась и наполнила их сладостным дурманом удовлетворения. Тело Мерседес обмякло и стало беспомощным. Руки Гриира перенесли ее в розовый рай постели. Он бережно уложил ее и лишь потом в изнеможении лег сам. Мерседес почувствовала, как прогнулась кровать, когда он опустился на шелковые простыни рядом с ней. Она прислонилась к нему, положив голову ему на плечо, почувствовала гостеприимное объятие его руки, прижимавшей ее. Через несколько мгновений дыхание Гриира стало тихим и ровным. Он уснул. Сначала Мерседес думала, что тоже заснет. Она устала. Однако сознание взбунтовалось, перебирая картины произошедшего. Теперь она воспринимала их здраво и объективно. Несколько недель в дороге, подавляемые желания плюс немалая доля случайности, которая свела их этим вечером, и правда, состоявшая в том, что с самого начала их влекло друг к другу. Она видела, что все идет именно к этому, как, несомненно, и Гриир, несмотря на все его разговоры о чести. Весь вопрос во времени. Теперь она могла объяснить все «когда» и «почему». Непонятно было «что» и «как». То, что произошло между ними, не шло ни в какое сравнение с тем, что она знала раньше. Она знала, удовлетворение возможно для мужчины, хотя не такое сильное, как испытал Гриир. Но для женщины? Она не ведала и даже представить себе не могла, что возможно нечто большее, чем скоротечная радость от простого пребывания рядом с другим человеческим существом. Мерседес тихо рассмеялась, вспомнив, как давным-давно Гриир сказал: «У меня было лучше, гораздо лучше». Теперь приходилось признать: тогда в карете его ответ не был обычным мужским бахвальством. Другим непонятным оставалось «как». Как можно продолжать нормальное общение после того, что произошло? Теперь всякий раз, глядя на него за обедом или бильярдным столом, она будет видеть перед собой не капитана Гриира Бэррингтона с изящными манерами, а своего любовника, мужчину, подарившего ей ни с чем не сравнимое наслаждение. Мысль о наслаждении повлекла за собой еще один вопрос: как можно удовлетвориться всего лишь одним разом? Такое наслаждение нужно испытывать снова и снова. Мерседес не требовалось объяснять, что последует за этим. Когда поездка закончится и Гриир Бэррингтон пойдет своей дорогой, ей придется научиться жить без него. Она не настолько глупа, чтобы думать, что такое наслаждение может повториться с другим мужчиной. По опыту знала, это невозможно, и потому все произошедшее казалось еще более уникальным и ценным. Мерседес со вздохом провела пальцем по груди Гриира. Теперь понятно, почему он говорил, что это не игра. Теперь, когда было уже поздно, когда она так безоглядно увлеклась им, она всем сердцем согласилась бы с этим. Но раз уж дело сделано, нужно насладиться тем, что имеешь. Ее рука скользнула ниже. Почувствовав ее нежное касание, Гриир проснулся. Мерседес улыбнулась, радуясь тому, что его фаллос так быстро откликался на прикосновение, даже после столь бурных любовных утех. Она боялась, что он выдохся, хотя могла бы и догадаться: у Гриира Бэррингтона нет слабых мест.