я хотела бы знать, кто сейчас обитает в том доме, и кто дал такое позволение. И какие ресурсы вы можете выделить на восстановление этого дома. Если я не ошибаюсь, он находится в вашем ведении?

19. Ядовитая змея

19. Ядовитая змея

Язва и холера, вот она кто, эта маркиза, и зачем только он с ней вообще связался, уныло думал Анри. Знал же, что её лучше не задевать. Но почему-то захотелось задеть и зацепить. Что вообще за глупости-то, зачем ему цеплять эту особу, она-то его не трогает! Или это он попытался отыграться за все прошлые их пикировки при дворе, из которых никогда не удавалось выйти победителем? А всё потому, что за её спиной был либо король, либо толпа прикормленных придворных, которые стояли за неё горой и ловили каждое слово. И под такой защитой она могла говорить и делать всё, что ей вздумается.

А тут, выходит, увидел – сидит одна, рядом никого. И понеслось. И пусть сидит, запомни уже. Не трогай. Потому что сам целее будешь. Потому что это холера и ядовитая змея. Хоть в первый момент и показалась растерянной и рассеянной, но показалась, наверное, она такой быть не может.

И вот теперь она смотрит невероятным жёстким взглядом и говорит совершенно правильные вещи. Он и сам умеет так говорить, и так спрашивать, и с кого спрашивать за тот дом, как не с него? Он сейчас главный, ему и отвечать.

- Да, маркиза, вы правы, за дом отвечаю я. Но честно сказать, ещё ни разу его не видел, не собрался. Если вы вдруг не слышали, у меня ещё крепость наверху, она намного больше того дома по размеру, и в ней живут люди, и эти люди нуждаются в крыше над головой и еде в тарелках каждый день. У вас есть крыша над головой? Вы сыты?

- Да, вполне, мир не без добрых людей, - кивает насмешливо, а смотрит жёстко.

Нет, не было у неё такого жёсткого взгляда. Во дворце ли, в собственном доме – маркиза смотрела ласково, и даже если говорила и делала какие-то гадкие по сути вещи – то всё равно ласково. Потому что король наш богоданный Людовик любил, чтобы приятно глазу и гармонично для уха. Поэтому какая бы ты не была, смотри кротким лебедем и говори негромко и изысканно. Или это её истинная натура, а всё то было притворством? Тоже возможно. Хорошо же притворялась, но, наверное, награда за притворство обещала быть высокой? А оказалось – что никакой награды, не жить вам, маркиза, привольно, со всеми королевскими подарками и на накопленные за два с лишком десятка лет денежки, а отправляйтесь, маркиза, в ссылку на край света с тремя сундуками, одной камеристкой и одной надзирательницей. Тьфу.

Анри даже подумал, что ему-то легче, ему хоть никакого надзирателя не сосватали, а все, кто с ним – люди проверенные, с кем был и в бою, и на пиру, и за идею, бывало, спорили до хрипоты, и за политику, и за любовь. С Жаком случалось, что ухаживали за одной и той же дамой, бывало, что и на свидания вместе ходили – давненько уже, правда, прорва лет тому. Асканио молод, с ним разве что за идею да за истину спорили, и вот она, истина – на краю света. Наверное. С Рогатьеном только ничего не делил и ни о чём не спорил, потому что Рогатьен просто с ним всю жизнь, и всё. Нет у Рогатьена своей жизни, есть жизнь Анри. А Северин – просто мальчишка, сирота, ему пятнадцать, его добрые односельчане хотели повесить, а Анри не дал, сам едва не повесил в тот раз кое-кого. Разбежались, а ловить он не стал. Дальше поехал, и Северин с ним, и пять лет уже прошло с того дня. Так что…

Что это, выходит, ему ещё и лучше, чем госпоже маркизе, так выходит? И он-то крепостью командует, какой-никакой, а настоящей, каменной. А она в деревне приживалкой живёт. Наверное, не по нраву, но кому б такое было по нраву? И пойти некуда… кроме того самого дома, от графа Ренара оставшегося. Который теперь по повелению нового короля принадлежит ей.

Что он, ни разу не оказывался в таком положении, когда струсил и сбежал, или проворовался, или изменил кто-то другой, а отвечать ему, как командующему? Да сто раз, или немножечко больше. Так что…

- Я услышал вас, госпожа маркиза. Ваши требования справедливы, я постараюсь удовлетворить их поскорее. Мне рассказывали о некоем сундуке графа Ренара, который доставили в крепость, возможно, там содержится что-то полезное. Давайте договоримся так. Госпожа… как её зовут? Пелагея? – ну и имена у этих местных, голову сломаешь, ни на что не похожие! – Как она к вам? Расположена? Не собирается выставить вас на улицу?

- Нет пока, - пожимает плечами, совершенно простецким жестом.

- Значит, воспользуемся этим счастливым моментом. Пусть она так дальше и продолжает, а пока узнаем, что там, с имуществом. Вы видели дом?

- И даже была в нём.

- Далеко отсюда?

Она повернулась к горам и к лесу, сощурилась…

- Вон там кусок крыши видно, - показывает куда-то в гору.

Кусок крыши – это, конечно же, прекрасно, куда деваться.

- И в каком он состоянии?

- В за…хламлённом по уши.

Заминочку Анри услышал очень явственно и ухмыльнулся про себя – неужели наша вежливая госпожа маркиза хотела сказать что-то посильнее того, что сказала? Ещё и слова бранные знает? Неужели? Или тюрьма научила?

Его самого тюрьма не научила ничему новому, после армии-то. Это если просто красоваться изредка на белом коне в парадной форме, то что угодно испытанием покажется. А если в самом деле воевать – то потом уже нет, будь ты хоть чей сын. Чтобы научиться – придётся многое пережить и испытать, иначе не выйдет.

- Значит, постараемся расхламить. Крепость я уже почти что расхламил, значит, можно будет заняться домом графа Ренара. То есть, теперь вашим домом, маркиза. Он достаточно велик?

- Для чего? – усмехнулась она. – Вместить меня? Получится, и ещё место останется. Зимой пригодным для жизни может быть только первый этаж, потому что он отапливается. Летом места больше.

- Отапливается – это хорошо, - кивнул Анри, хотел спросить ещё о чём-то, но услышал