У столика стоял знакомый парень в длинной чёрной футболке и джинсах, его руки были полностью забиты чёрной краской. Трент. Охранник Андреаса. Увидев меня, его голова с интересом склонилась, и он отвернулся.

— Принеси мне виски, — приказал Харрис.

— Я похожа на служанку? Растряси свои жировые отложения и сходи сам, — произнесла я, задетая его приказным тоном. Голубые глаза Харриса сверкнули опасностью, и он дёрнул мою руку, заставив на шаг подойти к нему, после чего с силой обхватил моё горло, сжимая.

— Принеси. Мне. Виски, — медленно произнёс он, рыча на меня. Я подняла свои глаза к нему, увидев зверское безумие и сжалась. Харрис — человек с отсутствием эмоций, с холодным взглядом и маской безразличия. Его редкие эмоции: злость и смех и молись, чтобы его редкий гнев не обрушился на тебя. Опустив меня, я заковыляла к бару, увидев татуированную девушку с фиолетовой причёской пикси. Она скучающе протирала бокалы и видела нашу с Харрисом сценку.

— Виски, — сказала я, заметив сожалеющий вид на её лице. Увидев на барной стойке телефон девушки, мои конечности задрожали, и я метнула взгляд к Харрису, который разговаривал с Трентом.

— Слушай, можно позвонить? — с улыбкой спросила я, а когда девушка обратила на меня внимание, её карие глаза забегали. Ясно, она знала меня.

— Мне всего на минутку, — попыталась снова я и она взяла в руки телефон, секунду раздумывая, что ей сделать.

— Я знаю Харриса и знаю, зачем он здесь, и кто ты, поэтому со мной не сработает. Это бар Трента, а Трент главный солдат Андреаса, а я обычный бармен и не хочу проблем, понимаешь? Если Харрис узнает, что я помогла тебе, моя семья никогда меня больше не увидит, — с сожалением в голосе прошептала она, налив в стакан виски.

— Харрис не убьёт тебя, — заверила её я и она улыбнулась.

— Харрис — нет, его люди — да, — больше она не сказал ни слова, поставив на барную стойку виски. Он не любил пачкать руки, конечно. Когда я вернулась к тату салону, Харрис сидел на холдере, держа вытянутую руку на подлокотнике, а Трент старательно склонился и делал ему тату. Между длинных пальцев Харрис держал серебряный Зиппо, его волосы были разлохмачены, полный беспорядок. Он услышал, как я вошла и холодные глаза обратились ко мне. Голова Харриса покачивалась, от чего его растрёпанный вид выглядел ещё более обезумевшим. Безумие, вот что было в его глазах на тот момент. И боль, много скрытой боли. Харрис тяжело вздохнул, вокруг его тела витал протяжный дым, и он не сводил с меня глаз. Мои глаза пробежались по голому торсу мужчины, по его широким плечам и мускулистым рукам. На груди уже была татуировка, но из-за приглушённого света, я не смогла различить цельную картину. Он курил? Я никогда не ощущала запах сигарет или не видела его за курением.

Я помялась на месте, держа в руках холодное стекло. Харрис кивком пригласил меня к себе, и я села на кресло рядом, протягивая ему бокал.

— Что ты набиваешь? — спросила я и вовремя замолчала, потому что ответа на вопросы я никогда не получала. Харрис положил Зиппо на столик и наклонился к татуировке.

— Alter ego, — хриплый голос мужчины заставил спящих бабочек воскреснуть. Он ответил на мой вопрос, какая редкость! Харрис набивал надпись о второй личности, которая существует внутри человека и отличается от его основной. Интересно, почему выбор пал именно на эту тематику?

— В тебе живут два человека? — спросила тихо я, боясь отвлечь Трента. Харрис задумчиво посмотрел на меня, его лоб был сморщенным от усталости.

— Можно и так сказать, — загадкой ответил мужчина, а я ни на что другое и не рассчитывала.

— Знаешь, мне тоже так казалось раньше. Я жила в идеальном дворце, где за меня всё делала прислуга и горничные, мама даже запрещала мне притрагиваться к готовке. Они все надеялись и верили, что я выйду замуж за обеспеченного человека и мне никогда не придётся заботиться о таких рутинных делах, как готовка и уборка. Они скорее учили меня держать язык за зубами и следить за выражением моего лица, потому что иногда мои эмоции брали вверх, и я становилась чересчур агрессивной, или прямолинейной. Мужчинам не нравятся болтающие пустоголовые девушки, они предпочтут покладистую породу и мою родители постоянно ограничивали меня в эмоциях, — я поджала губы, рассматривая свои бледные руки. Я никогда не признаю, что в доме Харриса я не сдерживаюсь. Я не живу своим Альтер эго, которое навязали мне мои родители.

— В детстве, когда дети со школы выводили меня из себя, я часто поднимала на них руку. Первая. Я всегда начинала драку первая, когда совсем не умела защищаться, — грустно улыбнувшись, я замолчала.

— Что делали твои родители? — вопрос Харриса удивил меня и я пораженно подняла глаза. Он слушал меня… Возможно из-за того, что ему делали тату, мужчине было скучно, но каким-то образом он продолжал слушать и даже задавать вопросы.

— Они ругали меня, — я пожала плечами. Дороти их идеальная послушная дочь, к тому же очень красивая, талантливая, умная, но наивная и иногда заносчивая.

— Родители поднимали на тебя руку? — почему-то спросил Харрис, и я задумалась, вспоминая своё заплаканное красное лицо.

— Однажды мама ударила меня, не справившись со своими эмоциями. Она сказала, что это я виновата и довела её, но разве моя вина, что я родилась с большими глазами и дети шутили над этим? Или в том, что я проявляю много эмоций? В том, что плачу, смеюсь и шучу? — ухмыльнулась я. Дети, бывают безжалостными, издеваясь надо мной из-за больших зелёных глаз. Свободная рука Харриса дрогнула, и я нахмурилась, но он быстро успокоил своё желание поднять её.

— Думаю, ты была создана, чтобы напоминать другим людям о красоте природы. Уникально и неповторимо, — так легко сказал Харрис, и я глубоко вздохнула воздух, смотря на него. Моё лицо тут же загорелось краской, и я прочистила горло. Трент тоже поднял глаза только на секунду, продолжая жужжать машинкой.

— Мои глаза напоминают тебе природу? — робко поинтересовалась я. Он замолчал, взяв мой подбородок между своими пальцами и холодно осмотрел их. Под пристальным взглядом, я задрожала,