– А как зовут этого шестого? У него есть имя? Как вы его называете? – Мелум все больше терял терпение.

Но Кнут гнул свою линию:

– Ты можешь показать нам пещеру? – обратился он к Калле. – Мы никому про нее не расскажем.

Первыми на заднем крыльце детского сада показались четыре маленькие цветные фигурки. Они замерли, глядя на пустынную игровую площадку.

– Жутковато тут, – сказал Магнус.

Но Калле только презрительно фыркнул. Он обернулся и бойко помахал Мелуму и Кнуту, чтобы они скорее выходили. Ингрид Эриксен и родители столпились у освещенного окна ее кабинета. Мелум попросил их оставаться внутри.

Полицейские сразу же заметили лаз в сугробе под крыльцом. Достаточно большой для ребенка, однако взрослому протиснуться в него было невозможно. Мелум покачал головой.

– И как мы его раньше проглядели? Можно было бы, конечно, взять лопату и раскопать. Но я бы предпочел, чтобы все, по возможности, осталось как есть.

– И все же мы должны попытаться, – Кнут не стал озвучивать свои страхи. – Нам необходимо знать, что здесь произошло.

Калле переводил взгляд с одного полицейского на другого. Они что, не полезут вниз? Несколько часов нас мурыжили этой пещерой, а теперь просто рядом постоят?

– Ну, я полез первым? – нетерпеливо спросил он.

– Нет, нет, – Мелум не смог сдержать улыбки. – Мне кажется, будет лучше, если первыми все-таки полезем мы. – И повернулся к Кнуту:

– Вы не могли бы?.. Понимаете, у меня что-то вроде клаустрофобии.

Кнут опустился на колени и попытался протиснуться в отверстие.

– Здесь хоть глаз выколи, – сквозь толщу снега голос его звучал глухо. – Я ни черта не вижу.

Калле наклонился к нему:

– Ползите вперед. Вы скоро попадете в пещеру, а там светло из-за окошек, которые мы вырыли.

Он чувствовал себя очень взрослым и важным.

– Я пойду следом, – сказал он следователю КРИПОСа. Тот не успел ничего ответить, как маленькая попа в темно-синих штанах уже исчезла в отверстии сугроба.

Долгое время из-под крыльца не было слышно ни звука. Под конец Магнус с близнецами устали ждать и захотели полезть вслед за Калле. Но Мелум их остановил:

– Нам лучше остаться здесь.

И добавил спустя какое-то время:

– Так, значит, вчера Элла не вернулась вместе со всеми? После того как шестой принес вам сладости и вы забрались под садик, чтобы их съесть?

Ему удалось разговорить детей, и они рассказали про то, как придумали засылать одного в садик, чтобы он следил за дверью, а остальные могли спрятаться и остаться на улице дольше других. Но, когда они возвращались вчера, Эллы с ними не было. Потому что она застряла в сугробе под садиком. Поэтому одному из близнецов пришлось оставить дверь незапертой.

– Это было разумное решение. Принимая во внимание ситуацию, – сказал Мелум и взглянул на мальчика. Его несчастное личико посветлело от облегчения.

Кнут выполз из-под садика, весь красный от натуги и от мороза.

– Нет, все как они сказали. Отличное укрытие для ребятни. Но для взрослого залезть туда практически нереально. Мне куча снега завалилась за шиворот.

Он снял куртку и отряхнул ее.

Родителям не терпелось узнать, чем они занимались под садиком. Мелум переглянулся с Калле:

– Да ничего особенного, – ответил он. – Просто кое-что посмотрели.

Калле понравился такой ответ. Он подумал, что, возможно, станет полицейским, когда вырастет.

Родители с детьми разъехались по домам, а полицейские задержались еще на несколько минут в кабинете заведующей. Время близилось к половине восьмого.

– Ну? Что скажете?

Кнут подумал, что столичный следователь уже выглядит усталым.

– Никогда не знаешь наверняка. Но здесь мало что указывает на похищение. Она находилась в поле зрения до самых последних минут перед своим исчезновением. Один из сотрудников видел ее в прихожей вечером, после того как все вернулись с улицы. Так что мы точно знаем, что она не осталась под садиком.

– Удивительно, что мы не смогли догадаться, где прячутся дети, – досадовала заведующая. – Я почему-то не замечала этого лаза в сугробе. Да мне и в голову не приходило, что они полезут под дом посреди зимы.

– Мир детей не похож на наш, – грустно отозвался Мелум. – Они видят не то, что мы. И способны вынести такое, что нам, взрослым, не под силу.

– А что насчет следов с той стороны площадки? Что это за траншея в снегу, что тянется до самой улицы Хилмара Рекстена? – перевела взгляд на Кнута Ингрид Эриксен. Ведь он неоднократно повторял, чтобы никто не приближался к этим следам, пока их детально не исследуют.

– Черт, – столичный следователь опустился в кресло. – Чуть было не забыл об этом. Вы же писали об этом в докладе, Кнут. Виноват. Где они, покажете?

Но тут мобильный Кнута снова зазвонил.

– Мне нужно ответить, – сказал он. – Это наверняка Хьелль Лоде, снова наткнулся на что-то в куче наводок.

Но он уже знал, что звонил вовсе не Лоде. На дисплее телефона высветилось имя Ханны Вибе, медсестры и больше чем просто подруги. Кнут вышел в коридор.

– Ханна?

– Кнут, господи боже. Кнут, тебе нужно быть здесь. Немедленно.

– Но Ханна, дорогая, что за спешка? Что происходит?

– Супппермаркет… просто приходи… это просто ужас, Кнут. Даже для меня.

Она говорила бессвязно. Хватая ртом воздух. Обычно речь ее была ясной и четкой. Кроме случаев, когда она сердилась. Но сейчас она явно пребывала в шоковом состоянии. Такой он слышал ее впервые. Ей как медсестре на Шпицбергене довелось повидать немало. Несчастные случаи на архипелаге были, как правило, драматичными, кровавыми и внезапными.

– Ханна, успокойся. Я буду через несколько минут. Только скажи, что случилось? Буквально пару слов.

Он стоял и слушал ее прерывистый безжизненный голос, и постепенно перед глазами у него встала картина происходящего перед супермакетом. Бледный как полотно, он вернулся в кабинет заведующей.

– Мне нужно срочно бежать к супермаркету, – сообщил он. – Там творится что-то страшное. На парковке загорелось несколько машин. И в одной из них явно кто-то сидит. На нем горит одежда.

Кнут выбежал в коридор, быстро натянул на себя сапоги и набросил на плечи куртку. Уже с крыльца он увидел языки пламени, озарявшие дома на площади. И услышал доносившиеся оттуда испуганные вопли.

Пятница 25 января 17.30

Кристиан с Ларсом Уве выехали из города, предварительно подняв вокруг своего отъезда как можно больше шуму. По пути на заправку за горючим для снегоходов они заглянули в «Горняк» и в паб, по возможности заводя громогласные беседы со всеми знакомыми. Распевали песни. Топали нарочито громко на входе и выходе своими большущими снегоходными ботинками. Спрашивали во всеуслышание, не видал ли кто Стейнара Ульсена.