Поэтому господа Гийом Реналь Каданэ по прозвищу Багуас, Бертран Парижский, Гуго Брюнэ, Пердигон, Элиас Король, Гуго де Сенсир, Адемар Черный, Севарик де Малеон, Элеас де Баржоль, Аймерик де Пегильян и Эмери де Бельна были принуждены остаться в Тулузе. Они затаили на нас обиды и заявили Романе, что если он не вернется в положенное время, их нежные сердца разорвутся от горя разлуки.

Для путешествия мы взяли лучших лошадей графа, кроме этого за отрядом шли пять или шесть груженных провиантом, одеждой, броней, оружием и даже музыкальными инструментами кобыл.

Романе оказался прав: это было самое приятное путешествие из всех, которые когда-либо бывали у нас с наследником. По дороге мы не пропускали ни одного храма, где преклоняли колени и просили благословения у священников, затем отправлялись в ближайший трактир выпить и как следует подкрепить свои силы перед дальней дорогой. Впрочем, дальней она стала исключительно по желанию Романе, который старался по возможности растянуть удовольствие. Каждый день мы ночевали в разных гостиницах, слушали трубадуров, щупали трактирных девок, сцеплялись по поводу и без оного со встречными-поперечными рыцарями. В общем, развлекались как могли, пока нашего слуха не достигла страшная весть. В Тулузском графстве – черная смерть!

– Где черная смерть? – спросил Романе, после того как паж с утра пораньше вылил на него третий ковшик ледяной воды. Сам наследник по причине запойного пьянства не мог бы подняться и к вечерне.

– Перед нами, мессен! – завопил отец Доминик, в отчаянии заламывая руки.

– Говорят же – вспомни черта, рожки появятся, – с досадой плюнул я.

– Не поминайте хоть чертей, сеньор Горгулья, не то нам с вами придется скрестить копья, но это вряд ли поможет делу! – резонно заметил командир отряда достойный сэр Жиро из Ле-Крезо.

– Где именно черная смерть? – Раймон стучал зубами от холода и страха.

– В лиге от нас, в деревне, что за Перпиньяном! – сообщил Жиро.

– А мы сейчас где? – Молодой господин беспомощно обвел глазами присутствующих.

– Мы в самом Перпиньяне, достойный сэр, – помог я Романе сориентироваться. – В гостинице «Молодой бычок».

– И мы должны туда ехать? – На лице Романе читалось отчаяние.

– Это наш святой долг, – кашлянул лекарь. Все понимали, что единственно правильным решением будет немедленно похватать свои пожитки и со всей прыти лететь в Тулузу. Раймон медлил. Без сомнения, эта идея посетила и его. Но он никак не мог теперь —после бравады, клятв и похвальбы, после того как мы с ним вывели из Тулузы отряд рыцарей ордена святого Иоанна и после заказанных трубадурам песен, – никак не мог он отступить.

– Мы поедем навстречу нашему врагу, – наконец выдавил из себя Раймон, и его тут же вырвало.

Мы двинулись в путь уже менее весело и беззаботно. Монах читал псалмы, раскачиваясь в седле, подобно чучелу на тренировочном поле, в которое засадили копьем. Рядом с доктором было невозможно ехать, так как он смердел чесноком, ядовитым уксусом и еще Бог ведает какой дрянью.

Полные горестных предчувствий и злые на Раймо-на, мы отправились в зараженную местность. При въезде в деревню Романе приметил у дороги крохотную церковь. Войдя туда, он долго и горячо молился о спасении от чумы. В завершение молитвы он положил в дароносицу золотую, в руку толщиной, цепь, после чего мы въехали в деревню.

Первым делом на борьбу с чумой Романе отправил отца Доминика, который немало надоел нам своими наставлениями и жалобами, во время всего похода. Так что, случись ему заболеть, эта неприятность не сделала бы никого из нас более несчастными. Зараженным оказались два рядом стоящие дома, кроме того, местные жители в один голос уверяли, что болезнь появилась в этот раз из колодца в виде злющей маленькой кикиморы, которая грозила кулаком в сторону Перпиньяна.

Отец Доминик сгорбился, точно на спину ему повесили невидимый мешок с камнями, и, причитая о своей судьбе, поперся к зараженным домам. Он прочитал полагающиеся молитвы на пороге, обрызгивая крыльцо и дверь святой водой, после чего пошел, поддерживая длинную рясу, по жидкой грязи к проклятущему колодцу.

Мы чинно мокли под мелким дождичком, слушая лай снующих вокруг нас деревенских собак. Пристрелить их во время священного таинства никто не решился.

Наконец, высоко задирая рясу, так что обнажились по колено грязные волосатые ноги, святой отец подошел к лошади Раймона.

– Меня посетило видение, достойный лорд! Только что на этом самом месте ко мне явился евангелист Иоанн и поведал, что в результате моих ничтожных стараний черная смерть отступила. И мы можем возвращаться.

– О, чудо! – Раймон поднял глаза к небесам. – Я повелю воздвигнуть здесь церковь в честь явления святого и чудесного избавления от чумы. А вы, достойный отец Доминик, должны в самом ближайшем будущем стать, по меньшей мере, кардиналом! Так как отец, я уверен, сразу же отпишет в Рим, и понтифик, без сомнения, приблизит вас к своей особе и наградит в соответствии с вашим подвигом. Паж, – позвал он, – сбегай же к колодцу и принеси из него воды, ибо я хочу, чтобы все убедились, что она действительно чиста, как совесть нашего святого отца!

По приказу Раймона паж Себастьян соскочил со своего коня и опрометью бросился к колодцу. Набрал в ведро воды, перелил ее в собственную флягу и с поклоном передал отцу Доминику.

– Вы хотите доказательств, маловеры?! – завопил священник, вытаращив на Раймона налитые кровью глаза.

– Боюсь, что в отряде могут оказаться такие, которые не поверят вам. Впрочем, приказ пить уже произнесен, и ваш отказ может повлечь за собой предположение, что вы либо не видели чудесным образом появившегося перед вами святого Иоанна, либо видели и слышали, но посмели не поверить словам евангелиста! А это уже ересь! Я не потерплю в своем окружении еретика! И если вы откажетесь пить, я пожалуюсь отцу, и он отпишет в Рим о вашем поведении.

– Нет, что вы... – отец Доминик запинался, – конечно, я выпью эту воду, – он мелко перекрестил фляжку и уже поднес горлышко к губам, но в последний момент отбросил ее в грязь и сам упал на колени перед Раймоном.

– Баша очередь, достойный де Бриансон, – Раймон зевнул, всем своим видом выказывая, как ему надоели не отвечающие за свои слова люди. Отряд напряженно ждал.

Тем временем почтенный доктор отнюдь не спешил. Я уже говорил, что от него нестерпимо воняло, но прежде чем подойти к зараженным домам, он вылил себе на голову еще фляжку какой-то пакости и тщательно вымыл в ней же руки, после этого он велел своим умирающим от страха помощникам протереть двери и ступени зараженных домов. И затем он лично пошел в один из этих домов, неся перед собой зажженную чашу, из которой валил едкий дым. Его же помощники с видом обреченных на мучительную смерть людей начали доставать из колодца воду.

Шло время, дождь из моросящего превратился в настоящий ливень. Наши кожаные латы и плащи вымокли насквозь, вода текла за шиворот, руки озябли в охотничьих и ездовых перчатках до такой степени, что то и дело приходилось снимать их и дуть на побелевшие пальцы.