воина. Настоящего! Моего главнокомандующего! Моего учителя и наставника!

– Нет, государь! Перед тобой уже не воин.

– Ну а кто же тогда?

– Ста-а-арик!

– Зачем ты на себя наговариваешь, туртан? – не согласился с Набушарусуром Ашшурбанапал.

 Однако туртан продолжал гнуть свою линию:

– Государь, мне через месяц исполнится семьдесят четыре года. И хотя, как ты утверждаешь, я ещё более-менее справляюсь со своими обязанностями, и ты меня по-прежнему считаешь воином и главнокомандующим, но я пришёл к тебе с просьбой. Отпусти меня. Я хочу уйти на покой. Я устал.

 Ашшурбанапал не ожидал такого поворота в их разговоре. Отчего один из самых опытных военачальников империи вдруг запросился на покой? А ведь он и сейчас ни в чём не уступал молодым, ну а опыта туртану так вообще не занимать. Воинскую карьеру он начал ещё при Синаххерибе и в армии Набушарусур прослужил без малого пятьдесят семь лет. Он участвовал в тридцати с лишним битвах и получил свыше пятнадцати ранений. Он начинал с младших командиров и вот уже двадцать четыре года занимал высшую должность в ассирийской армии. В качестве туртана он провёл восемнадцать сражений и ни в одном из них не проиграл! Послужной список у Набушарусура был просто блестящим! Он сорок раз удостаивался различных наград, в том числе и самых высших!

 А Набушарусур тем временем продолжил:

– Я хочу уйти со службы и уехать в своё имение, государь. Я, наверное, заслужил отдых после стольких лет службы?

– Не спорю. Ты верой и правдой служил и моему деду, и моему отцу, и мне. Ты его заслужил.

 Имение Набушарусура находилось неподалёку от Ашшура, древней столицы Ассирии.

– Тебя в твоём имении кто-то ждёт? – полюбопытствовал Ашшурбанапал.

 Набушарусур от этого вопроса пришёл в смятение и только через некоторое время упавшим голосом ответил:

– У меня в имении живёт Шадуа…

– Это кто?

 Туртан признался Великому царю, что это его новая подруга, ставшая совсем недавно ему супругой. Ей едва исполнилось семнадцать. Это была новая любовь престарелого главнокомандующего, которую он встретил в Харране. Он её выкупил из рабства. Она была арамейкой. Туртан в ней души не чаял и, как мальчишка, был теперь в неё по уши влюблён.

– Допустим, я тебя отпущу, а кого ты мне посоветуешь поставить вместо себя?

 Набушарусур долго не отвечал на этот вопрос, и Ашшурбанапал, уже потеряв терпение, его повторил.

Наконец-то туртан очнулся и встряхнул головой:

– Прости, государь! Что-то я задумался.

– Ну и? Я слушаю!

– Я об этом уже думал. Я никого не стал бы на эту должность предлагать. По крайней мере, сейчас. Возложи обязанности главнокомандующего, государь, пока-что на себя. Ты справишься. Война с Эламом это показала.

 Этот ответ туртана удивил.

Ашшурбанапал повторил свой вопрос:

– Неужели во всей ассирийской армии никого не найдётся, кто бы мог стать главнокомандующим?

– Есть способные военачальники, государь, но они не многим младше меня. Кому-то под семьдесят, кто чуть помладше. Им тоже тяжело будет выносить походный образ жизни. Впрочем, есть, конечно же, и другие генералы. Могу назвать их.

– Назови!

– Это Мардук-апла-иддин, Бел-ибни, ну и мой племянник. После блестяще проведённой Маннейской кампании недавно ставший генералом. Ашшурадан. Но в этих случаях есть причины, которые не позволяют им занять высшую воинскую должность в армии. Мой племянник ещё слишком молод для этого, ну а Мардук-апла-иддин и Бел-ибни не коренные ассирийцы. Один из них вавилонянин, а другой – халдей. И оба они ничтожного происхождения. Ассирийские офицеры их выбором будут недовольны.

 Ашшурбанапал хмыкнул:

– Мардук-апла-иддин? Ты имеешь ввиду карлика-горбуна?

– Да, государь! Он хотя и физически ущербен, я не спорю, но у него светлая голова, и я его считаю на сегодня самым лучшим генералом в ассирийской армии! Он замечательный генерал!

И это говорил о карлике туртан! Что бы стало понятно всё, напомню…Именно туртан с жалким уродцем вечно препирался и в открытую показывал ему своё нерасположение. Что же изменилось?

– Я подумаю над твоими словами… – заключил Великий царь.

– Так ты меня отпустишь, государь?

– После праздника мы ещё вернёмся к этому разговору, – и Ашшурбанапал дал понять, что Набушарусур может идти.

 Туртан отдал честь и вышел.

***

 Если украшением Ассирийской империи считалась прекрасная Ниневия, то её сердцем являлся Северный дворец. Его Главный ( или иначе Большой) Тронный зал поражал своими размерами. Он был необъятен и в нём могли разместиться до тысячи двести человек. И сейчас этот зал до отказа заполнили гости, прибывшие в столицу, чтобы поздравить Великого царя с его очередным днём Рождения. Тут же находились послы из Урарту, Манны, скифского царства Ишкузы, от двух из четырёх эламских царств (после поражения Элама Ашшурбанапал намеренно раздробил его), а ещё прибыли посланцы от некоторых более мелких владетелей: от халдейских, арамейских и арабских княжеств. Ну и присутствовали, конечно же, придворные и губернаторы практически всех провинций. Только почему-то не прибыл собственной персоной средний брат Ашшурбанапала, но Великий царь не придал этому никакого значения.

 Главный Тронный зал и без того по описанию хронистов неслыханно роскошный в соответствии с торжественным моментом украсили и повсюду установили длинные столы. Ровно в час дня раздались фанфары, разнёсся гром труб, и после этого появился сам именинник.

Он вошёл в Главный Тронный зал вместе с царицей-матерью, сыновьями и супругой Ашшур-шаррат. Они заняли свои кресла, и все гости стали рассаживаться уже по своим местам, причём каждый из них был заранее предупреждён куда ему садиться. Музыка нескольких оркестров заиграла громче и в центре зала появились циркачи и юные, почти что полностью обнажённые гимнастки. В основном это были финикийки. Они намеренно выставляли свои прелести напоказ. Одеждой у некоторых из них являлись лишь только узкие набедренные повязки, а были и такие среди финикиек отчаянные девахи, у которых не было и этих жалких лоскутков. Но юные и гибкие гимнастки (кстати, самым младшим из них едва перевалило за тринадцать лет, а самым старшим не исполнилось и семнадцати) давно ничего не стеснялись. Они были совершенно бесстыдными. И их так воспитали.

С три десятка из них, особенно дерзкие, вскочили прямо на столы и стали расхаживать по ним. Некоторые из гостей, не сдерживаясь, хватали финикиек за ноги, ну а те в ответ только завлекающе смеялись, и ещё призывнее и бесстыднее вертели своими бёдрами и прочими филейными частями тела.

 Циркачи вовсю начали развлекать гостей.

Рабы вносили блюда и вина, а молоденькие и все как на подбор пригожие рабыни, то же, кстати, обнажённые, как и юные финикийки, раздавали присутствующим гостям цветы.

В зале стоял гул и иной раз