Камерон запустил бокалом в стену, наблюдая, как он разбивается вдребезги. Вот так же разлетается на куски его сердце. Сердце, которое он поклялся никому не отдавать.

Камерон встал в пять утра. Зная об отъезде Диди, он не смог заснуть. На полу лежали разбросанные вещи Диди. Обычное для нее дело. Ему хотелось собрать их и положить в корзину для грязного белья, но потом он передумал. Это ей больше не нужно.

«Было бы лучше, если бы сегодня я держался от нее подальше», — думал он, прибираясь на кухне.

Камерон держал в руке подсвечники и размышлял, что делать с розами, когда появилась Диди.

— Доброе утро. — Ее тон был натянут и вежлив.

Самообладание давалось ей очень нелегко, судя по поджатым губам, бледному лицу и глазам, закрытым розовыми очками.

— Доброе утро, — твердо и официально произнес Камерон и с преувеличенной осторожностью поставил подсвечники на кухонный стол.

Диди достала сок из холодильника.

— Можно оставить у тебя кое-что из вещей до тех пор, пока я не найду жилье?

— Конечно.

— Ты проследишь, чтобы «Перед искушением» вернули мне в целости и сохранности?

— Диди… эту картину вчера продали.

Повернувшись, она свирепо уставилась на него:

— Она не предназначалась для продажи.

— Извини. Работник галереи не знал об этом. Ее продали за большие деньги.

Камерон сообщил ей пятизначную сумму.

— Плевать на деньги, — бросила Диди, но уже спокойнее. Она была довольна вырученной за картину суммой. И все же девушка добавила: — Ты не имел права. Никакого права позволять, чтобы ее продали.

— Доходы от продаж пойдут на благие цели. — Камерон принялся вытирать мойку.

— Сегодня вечером ты свободен?

Кам повернулся и увидел, что она смотрит на него в упор. Он отвел взгляд.

— Да, — осторожно ответил он, — а что?

— Я про выигранные приглашения на ужин при свечах. Столик заказан на семь вечера. Встретимся в ресторане.

С одной стороны, Камерону хотелось воспользоваться вторым шансом; но, с другой стороны, он понимал, что при сложившихся обстоятельствах продолжать отношения с Диди — верх глупости.

— Я приду. — Он едва сдерживался, желая подойти ближе и вдохнуть ее запах. — Не стоит нам расставаться чужими людьми.

Диди выпила сок.

— Тогда позвони мне, когда приедешь в город.

— В какой?

— Я отправляюсь домой, в Сидней.

— Диди, твое творчество, галерея…

Поставив стакан на стол, она аккуратно сложила кухонное полотенце и повесила его на спинку стула.

— Красоту можно творить в любом месте. Если хочешь, я буду выставлять свои работы в твоей галерее.

— Конечно, хочу.

— Пора поговорить с родителями. Нам нужно кое-что обсудить. Я поживу у них.

— Ты не сказала мне, кто твой отец, — нарочито беспечно произнес Камерон.

— Нет. — Диди была удивлена, что он знает ее отца.

— Вчера вечером я слышал, как о нем говорили.

Она неторопливо кивнула и испытующим взглядом уставилась на Камерона, бросая ему вызов:

— Полагаю, у нас обоих есть секреты, Камерон Блэк.

Диди собрала вещи, которые хотела забрать с собой в Сидней. Остальное добро она сложила в коробки. Закончив, Диди позвонила Эйми и назначила той встречу с Камероном в ресторане, по выигранному приглашению. Затем она вышла прогуляться, чтобы набраться сил перед окончательным расставанием.

Приехав домой, чтобы переодеться к ужину, Камерон обнаружил, что квартира пуста. Приняв душ и одевшись, он вошел в ресторан ровно в семь вечера. Войдя в великолепный зал, Кам не обнаружил там Диди.

— У вас зарезервирован столик, сэр? — Рядом с ним появился вышколенный официант с двумя меню.

— Я жду здесь мисс О’Фланаган. Похоже, что ее пока нет.

Официант кивнул:

— Прошу вас сюда. — Он провел Кама к кабинкам у задней стены. — Это здесь, сэр.

— Нет… это… — Камерон умолк, увидев знакомые синие глаза. Причем не затуманенный наркотиками и депрессией равнодушный взгляд, который он помнил, а веселый, ясный и живой. Его сердце перевернулось в груди; тайная душевная боль, которую он прятал четырнадцать лет, ушла.

— Привет, братишка.

— Эйми, — почти шепотом произнес он, — как?..

— Это устроила Диди. — Эйми налила воду в бокал и поставила на стол перед ним.

Дрожащей рукой Камерон поднес бокал к онемевшим губам. Неторопливо выпив воду, чтобы успокоиться, он заговорил:

— Не понимаю. Ладно, не важно.

Кам подошел к сестре и заключил ее в объятия. Он с радостью вдохнул исходящий от нее цитрусовый аромат шампуня, а не перегара и наркотиков.

— Где Диди? — спросил он.

— Она посидела со мной какое-то время, чтобы удостовериться, что я не сбегу.

— Она была здесь?

Эйми кивнула:

— Диди поймала меня на днях у дома, где ты живешь. У нас был долгий разговор. — Она переплела пальцы с пальцами Камерона, ее глаза мерцали в пламени свечи. — Теперь будем говорить мы с тобой. Начнем с того дня, когда я в последний раз видела тебя…

— Ты ведь любишь ее.

Кам сжал чашку с кофе.

— Все не так просто, Эйми.

— Да, непросто. — Сестра пристально посмотрела на него. — Когда любишь, не будешь разочаровываться в этом человеке. Никогда. Ты не отказался от меня, хотя мог развернуться и уйти, ибо я была безнадежна.

— Это другое. — Он уставился в чашку. — Наши отношения с Диди были временными.

— Так говорит и она. Ты…

Камерон покачал головой.

— Сейчас ей нужно разобраться в отношениях со своей семьей. Она должна побыть одна.

Диди наблюдала за воссоединением Камерона и Эйми с приличного расстояния, в окно ресторана. Она знала, что Камерон ее не увидит и ей удастся немного посмотреть на него сквозь слезы перед тем, как она сядет в ожидающее ее такси.

Три часа спустя Диди с двумя пухлыми чемоданами стояла у родительского особняка. Она набрала код, и железные ворота плавно открылись. Перед ней простиралась огромная лужайка.

Уняв волнение, Диди приказала себе высоко держать голову.

Достав ключи, она открыла дверь и вошла внутрь.

В нос ударил знакомый аромат маминых французских духов. Огромная ваза по-прежнему стояла на антикварном столе красного дерева.

Ничего не изменилось, и в то же время все казалось иным.