НЕВОЗМОЖНО ОТНЯТЬ ТО, ЧЕГО НЕТ, — написал он.

Ангва вскинула руки.

— Я просто пытаюсь решить проблему цивилизованным способом! — воскликнула она. — К примеру, я могу конфисковать тебя прямо сейчас. По обвинению «ты чинил препятствия следствию, а у меня выдался тяжелый день, и меня наконец все достало». Ты отца Трубчека знаешь?

СТАРЫЙ СВЯЩЕННИК, ЧТО ЖИВЕТ НА МОСТУ.

— И откуда ты его знаешь?

ДОСТАВЛЯЛ ТУДА ТОВАР.

— Его убили. Где был ты во время его убийства?

НА БОЙНЕ.

— Но откуда ты знаешь, когда именно его убили?

Некоторое время Дорфл стоял в сомнении. Следующие слова были написаны очень медленно, как будто переходили на табличку лишь после тщательного обдумывания.

ЭТО НАВЕРНЯКА СЛУЧИЛОСЬ НЕДАВНО, ПОСКОЛЬКУ ВЫ КРАЙНЕ ВОЗБУЖДЕНЫ. А В ТЕЧЕНИЕ ПОСЛЕДНИХ ТРЕХ ДНЕЙ Я РАБОТАЛ ЗДЕСЬ.

— Все время?

ДА.

— По двадцать четыре часа в сутки?

ДА. ЗДЕСЬ МНОГО ЛЮДЕЙ И ТРОЛЛЕЙ. ОНИ ПОДТВЕРДЯТ. ДНЕМ Я ДОЛЖЕН ЗАБИВАТЬ СКОТ, СВЕЖЕВАТЬ И РАСЧЛЕНЯТЬ ТУШИ, РАСКАЛЫВАТЬ КОСТИ, А НОЧЬЮ Я ДЕЛАЮ СОСИСКИ И ВАРЮ СЕРДЦА, ПЕЧЕНКИ, ПОЧКИ И КИШКИ.

— Это УЖАСНО, — покачала головой Шельма.

ВРОДЕ ТОГО, — быстро начирикал карандаш.

Затем Дорфл медленно повернул голову в сторону Ангвы.

Я ВАМ ЕЩЕ НУЖЕН? — написал он.

— Если потребуешься, мы знаем, где тебя найти.

МНЕ ЖАЛЬ ТОГО СТАРИКА.

— Да-да, конечно. Шельма, пошли отсюда.

Шагая через двор, они чувствовали на своих спинах взгляд голема.

— Он соврал, — сказала Шельма.

— Почему ты так считаешь?

— Ну, у него был такой вид, как будто он врет.

— Ты, наверное, права, — кивнула Ангва. — Но ты сама видела, какого размера эта скотобойня. Он мог отлучиться на некоторое время, а никто бы этого и не заметил. Так что ничего мы доказать не сможем. Думаю, нам стоит, как выражается командор Ваймс, взять этот объект под наблюдение.

— Типа… обследовать тут все и ТАК, и ЭТАК?

— Что-то вроде того, — осторожно откликнулась Ангва.

— Вот уж кого не ожидала увидеть на бойне, так это козла. Ну, то есть козла в качестве домашнего животного, — продолжила Шельма, когда они вышли на затянутую туманом улицу.

— Что? А, ты имеешь в виду йудского козла, — вспомнила Ангва. — Почти на всех бойнях есть такой козел. Только он вовсе не домашнее животное. Думаю, его лучше назвать работником.

— Работником? И какую же работу он выполняет?

— Ха. Спокойненько расхаживает по бойне день-деньской. Это и есть работа. Вот смотри, у тебя полный загон вусмерть перепуганных животных, так? Они топчутся нерешительно, вожака у них нет… а тут еще какой-то спуск в подозрительное здание, выглядит очень зловеще… и вдруг, эй, да вон же какой-то козел ходит и ничего не боится. Стадо устремляется за ним, а потом вжик, — Ангва провела ребром ладони по горлу, — обратно выходит только козел.

— Кошмар какой.

— Ну, козла понять можно. Он, каким бы козлом ни был, жив-живехонек, — хмыкнула Ангва.

— Откуда ты все это знаешь?

— Наберешься тут всякого, пока в Страже поработаешь.

— Я вижу, мне еще учиться и учиться, — вздохнула Шельма. — К примеру, я понятия не имела, что с собой всегда нужно носить кусок одеяла.

— Это специальная экипировка, если работаешь с умертвиями.

— Да-да, я слышала о чесноке и вампирах. Также вампиры плохо реагируют на всякие святые вещи. А против вервольфов что срабатывает?

— А? — переспросила Ангва, которая все еще думала о големе.

— Допустим, на мне надета серебряная кольчуга, я обещала родным, что все время буду ее носить. Но чем еще можно свалить с ног вервольфа?

— К примеру, джином с тоником, — рассеянно пробормотала Ангва.

— Ангва?

— Гм? Да? Что?

— Кто-то сказал мне, что в Страже служит вервольф! Представляешь? Я не могу в это поверить!

Ангва остановилась и уставилась на нее.

— Я думаю, рано или поздно волчья натура себя проявит, — заявила Шельма. — И как только командор Ваймс такое допускает?!

— В Страже действительно служит вервольф, — кивнула Ангва.

— По-моему, это констебль Посети. Есть в нем что-то странное.

У Ангвы отвалилась челюсть.

— Такое впечатление, он всегда голоден, — продолжала Шельма. — И на лице у него все время хищная улыбочка. О да, вервольфа я узнаю с первого взгляда.

— Он и в самом деле выглядит немного голодным, что правда, то правда, — подтвердила Ангва. Что еще сказать, она не знала.

— Значит, я буду держаться от него подальше!

— Вот и отлично, — пробормотала Ангва.

— Ангва…

— Да?

— А почему ты носишь свой значок на воротничке? И воротничок у тебя какой-то необычный, точь-в-точь ошейник…

— Что? О. Ну… зато значок всегда под рукой. Понимаешь? При любых обстоятельствах.

— Мне тоже стоит обзавестись таким воротничком?

— Вряд ли.

Господин Крюк подпрыгнул.

— Дорфл, чертов глупый чурбан! Никогда не подходи так тихо к человеку, который работает с ножом для резки бекона! Я тебе уже сто раз говорил! И попытайся хоть как-нибудь шуметь, когда идешь, черт тебя побери!

Голем протянул дощечку, на которой было написано:

СЕГОДНЯ Я НЕ СМОГУ РАБОТАТЬ.

— Что такое? К примеру, у ножа для резки бекона нет выходных!

СЕГОДНЯ СВЯТОЙ ДЕНЬ.

Крюк посмотрел в красные глазки голема. Старик Рыбнокост предупреждал о подобном, когда продавал Дорфла. Да-да, так и сказал: «Иногда он будет уходить на несколько часов, потому как у них святой день. Это все из-за слов у них в башках. Если он не заглянет в свой храм, слова перестанут работать, не спрашивай у меня почему. Так что останавливать его бессмысленно».

Этот истукан стоил пятьсот тридцать долларов. Отличная сделка, подумал тогда господин Крюк, — и не ошибся. Голем переставал работать только тогда, когда заканчивалась вся работа. Впрочем, поговаривают, даже в этих случаях големы продолжают трудиться. Ходят всякие истории о том, как некий голем затопил дом только потому, что хозяин ушел, позабыв приказать ему перестать таскать воду из колодца. А другой голем мыл посуду до тех пор, пока блюда не стали похожими на бумажные салфетки. Тупые истуканы. Но очень полезные, если приглядывать за ними.

И все же… все же… почему-то подолгу их никто не держит. Наверное, это из-за внешности. Стоит такая вот двурукая громадина, впитывает в себя твои слова, и в голове у нее что-то варится… но что именно? Големы никогда не жалуются. Вообще не разговаривают.