До полудня рукой подать, мы идём и идём, под ногами тропа или что-то похожее – отпечатки множества ног. На горизонте опять горы, сизые, далеко, но верится, с каждым шагом всё ближе.

– Долго хотите искать? – спросил Джетсет равнодушно. Как снял доспех, будто снял и всю принцеву спесь, почти всю, превратившись от силы в рыцаря, что раздавлен поражением.

– Пока маму не найдём!

Я положил ладонь на плечо Эритору, крепко сжал. Мальчик заглянул в глаза, упрямо мотнул головой.

– Постойте, что там, впереди? – воскликнула Рилайна.

– Ты что-то почуяла? – спросил я, впереди ничего интересного – для меня.

– Н-не уверена… показалось.

Я насторожился, сделал знак Джетсету. Принц не заметил или делает вид – напрасно! От земли отделились прежде незаметные приземистые тела, хлынули с улюлюканьем справа и слева, по центру прыжками неожиданно крупный вожак. Нас мигом окружили люди, по виду – смердюки: перелатанная одежда, копья-дреколье, кончики остро заточены и обожжены на костре. Только сейчас рука Джетсета метнулась к поясу, искать потерянный меч. Поздно! Мы застыли, повинуясь жесту вожака. Крупнее прочих, сильно крупнее, ростом почти с Джетсета, но шире в плечах, одет в шубу чёрного меха с мелкими костями на верёвочках. В крупных кистях играет древко копья, настоящего, со смертельной бронзой. Квадратная челюсть, пронзительная сталь глаз под нависшими бровями, скошенный лоб хорош для кулачного бойца. В облике та особая решимость, свойственная вожакам, но пополам с хитростью.

– Не двигайтесь. С нами пойдёте, сами, или потащим за ноги, мордами в землю!

Джетсет дёрнулся и гордо расправил плечи. В ладонях вожака крутанулось копье, тупой конец повстречался со скулой принца. Ноги Джетсета мелькнули перед нашими лицами, от удара оземь всех подкинуло. Рилайна бросилась к принцу, отважно прикрыть от побоев, но смердюки стоят смирно. Я лишь сплюнул. Джетсет застонал, ладонь прикрывает половину лица.

– Этого с когтями – связать, – бросил вожак, небрежно кивая на… меня! – Благодетель будет доволен.

Я отступил на шаг.

– Постойте! Зачем сразу вязать, сам пойду, – запротестовал я, ещё шаг назад.

Вожак с готовностью ухмыльнулся, мелькнул тупой конец копья.

– Виллейн! Виллейн! Очнись уже, подумаешь, в глаз дали!

Меня кто-то тормошит, голова болтается как тряпичная. Я разлепил веки, два лица слились в одно, совместив точки мелких родинок. Чёрные волосы заплетены наспех в длинную косу, та щекочет меня под носом, тёмный взгляд карих глаз с привычным сомнением, на губах невесёлая улыбка. Откуда-то сбоку звонкий голос:

– Мама, он жив! Смотри, ресницами хлопает!

Я скривился от звона в ушах, с трудом сел. Вокруг бревенчатые стены, деревянная дверь в кривом косяке, сквозь щель видна полоска засова. В хате весь отряд: безучастный дважды битый Джетсет, Рилайна, с излишне женскими в заточении прелестями. Эритор подле Унрулии и она сама.

– Ты как здесь?… Где мы? – спросил я, ощупываю скулу. Под пальцами тренькает болью лопнувшая кожа, кровь запеклась.

– Маму поймали, я же рассказывал. Нас тоже схватили, помнишь? – зачастил Эритор.

Унрулия порывается сказать, но не мне – Джетсету. Принц привалился к бревенчатой стене, рубаха добротной ткани вся в пятнах пота, воротник намок чёрной, в неярком свете из оконца под крышей, кровью. На левой скуле багровый синяк.

Унрулия поднялась, полные бёдра колыхнулись под тонкой тканью платья и заслонили обзор. Проплыла в сторону Джетсета.

– Брысь! Здесь телесами не вылечишь! – бросила Рилайне, та уставилась на стати Унрулии и готова взвиться. Я украдкой показал кулак – сникла.

Пальцы Унрулии пробежались по лицу, Джетсет вяло отстранился. Унрулия схватила крепче. Скомандовала властно:

– А ну, воды подай!

Рилайна сама не поняла как, кинулась исполнять. Даже у меня ноги дёрнулись.

– Что ж вы, Ваше Высочество, приуныли? Небось деду вашему тоже несладко пришлось, но выдюжил! – пристыдила Унрулия.

– Ты кто такова, крестьянка, мне выговаривать?! – ожил Джетсет.

Унрулия выпрямилась, смотрит сверху вниз, на лице чёрные полосы – свирепая боевая раскраска.

– А вот такова! Унрулией меня зовут, а то сын мой, Эритор.

Джетсет смотрит в пол, в равнодушных глазах медленно разгорается искра.

– Унрулия? Вы-то как здесь оказались?!

– Вашей милостью, Джетсет! Не вы ли погоню послали?…

Эритор вертит головой с мамы на принца. Принц закаменел лицом, ладонь рубанула воздух.

– Нет, – твёрдо сказал Джетсет. Добавил язвительно, глядя на меня: – Что бы ни говорили некоторые, я не виновен в смерти отца! Не опущусь и до преследований… вас.

– Стойте-стойте! О чём толкуете? Просветите! – вмешался я.

– Обойдёшься, – отрезал Джетсет.

– Нет, ну почему же, мой принц? – возразила Унрулия, кулаки тянутся упереться в бока, сейчас последует перепалка. – Почему не рассказать, как держали в тайне – от меня?!

Джетсет скривился, хочет ответить, но за дверью шаги, клацнул засов. Мы притихли. В хату ввалился вожак смердюков, охрана за дверью, но и с ним одним не справиться – шуба сменилась доспехом с принца, железо еле налезло, в щели видать ремни. Нагрудник начищен до блеска, фамильный герб королей как вызов принцу.

Джетсет глядит на герб равнодушно, но я заметил и блеск в глазах и что кровь прилила к голове.

Тяжёлая челюсть вожака ходуном, из необъятной глотки хохот, толстый палец указывает на всех по очереди.

– Сегодня один из вас предстанет перед Хозяином. Кроме мелкого. Его ждёт кое-что похуже!

Унрулия замерла испуганной птицей, но мясистый палец вождя миновал Эритора, остановился на мне. Я вскинулся обиженно.

– Хозяин обожает крепкие берцовые кости, высасывать мозг, – продолжил вожак, палец как указатель на Джетсете. Перевёл на Рилайну. – Любит и мясцо под нежным женским жирком!

– Хорошо, детей не ест, ваш Хозяин! – встрял я, в голове план.

– Как не ест? – делано изумился вожак. – Ещё как ест, чужих, само собой.

Унрулия прожгла взглядом, я чувствую две дыры ото лба до затылка. Я дёрнул веком так, чтобы вожак не увидел, но в ярости не заметила и Унрулия, вскочила.

– Ах ты, мелкий прохвост! Скормить Эритора заместо себя хочешь?

– Почему мелкинда нельзя есть? – заголосила Рилайна. – Чем он лучше нас?

Вожак слегка опешил от бабьей атаки.

– Не лучше – хуже! Колдун, ждёт его другая участь, уж лучше быть съеденным, чем попасть в руки Благодетеля! – разговорился вожак, поёжился сам от последних слов.