Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что? — спросил дворф, когда Дзирт не поспешил помочь ему. — У нас всего несколько светлых часов в запасе, эльф. Нет времени прохлаждаться!
Рассмеявшись, Херцго Алегни вышел из-за дерева на лесную тропу навстречу двум ошарашенным тифлингам. У одного из них были такие же рожки, как у Алегни, закручивающиеся назад и вниз, в то время как у его спутницы была только пара шишек на лбу. Оба были в кожаных жилетах, которые не скрывали неровное клеймо на груди: чередующиеся линии, символ их демонического покровителя. Алегни хорошо изучил этот символ за время, проведенное в лесу Невервинтер.
Тифлинги держали красные скипетры, ограненные так, что казались кристаллическими, хотя на самом деле были сделаны из металла. Приблизительно трех футов длиной, скипетры могли служить дубиной, коротким посохом или копьем.
— Брат… — сказал мужчина, пораженный внезапным появлением Алегни.
— Нет, шадовар! — сообразила женщина, тут же отпрыгивая назад и занимая оборонительную позицию.
Она перенесла вес тела на правую ногу и вытянула в сторону Алегни левую руку ладонью кверху, оружие было плотно прижато к ее правой груди, ясно давая понять шадовару, что женщина намерена использовать скипетр как оружие.
Мужчина отреагировал мгновением позже, присев на широко расставленных ногах и занеся скипетр над правым плечом. Очевидно, он собирался использовать оружие как дубину.
Херцго Алегни улыбнулся им обоим и не притронулся к рукояти меча, покоящегося на левом бедре.
— Ашмадай, полагаю, — сказал он, обращаясь к сектантам, о которых ничего не знал до недавнего времени, пока те не начали просачиваться в лес Невервинтер.
— Тебе следует быть среди нас, брат, — сказала женщина. Ее зрачки цвета чистого серебра похотливо расширились.
— Брат, избравший тень, — добавил мужчина, — и Незерильскую империю Шарран.
— Кто вас послал? — спросил Алегни. — Чья рука руководит культом презренных фанатиков?
— Тот, кто не является другом Незерила! — резко ответила женщина и внезапно бросилась вперед, направляя копье в широкую грудь Алегни.
Но Алегни ушел от удара и выхватил меч. Клинок оставил в воздухе непрозрачный пепельный след, чего, уж точно, не ожидал ни один из его противников.
Копье женщины пролетело сквозь завесу, но, укрытый стеной сажи, Алегни уже переместился вправо, позволяя мечу увлечь его.
Поскольку женщина готовилась к новой атаке, он крикнул с того места, где только что стоял:
— Сюда!
Оба противника повернули рогатые головы и рванули на звук его голоса. Мужчина даже прыгнул вперед, замахнувшись дубиной. И вдруг стена пепла разверзлась. Гибкая фигура выпрыгнула оттуда. Рассекая воздух, человек проскочил между культистами Ашмадая, не ожидавшими появления нового противника. Человек приземлился позади них и, благодаря кувырку во время прыжка, уже повернулся к ним лицом.
Мужчина-тифлинг крутанулся, чтобы ответить на возможный удар противника.
— Труби! — закричал он.
Но в этот момент женщина, споткнувшись, отступила на шаг в сторону, свободной рукой зажимая горло, — там возникла колотая кинжальная рана. Серебристые зрачки расширились от боли и страха.
— Макариэлла! — вскрикнул ее спутник и, широко размахнувшись дубиной, прыгнул на человека с ножом.
Асассин переместился после первого же выпада и уклонился от следующей атаки. На третьей атаке он прыгнул на оружие, принимая короткий удар в бок. Когда приземлился, дубина была зажата у него под мышкой. Человек с неподражаемой уверенностью и расчетом вырвал жезл из рук противника.
Обезоруженный тифлинг зашипел и бросился на противника, надеясь, видимо, лишь на кулаки и зубы.
Но едва он начал движение, Баррабус Серый отвел локоть правой руки, удерживающей скипетр, отпуская оружие. Он подхватил его в центре древка и перевернул, а затем, отставив правую ногу назад, развернулся сам. Взяв скипетр за конец левой рукой для сохранения баланса, убийца отвел оружие за спину.
Баррабус чувствовал, как тяжело вздымается грудь противника, и не стал продолжать поворот вправо. Ловко управляясь со скипетром, он вернул его в положение перед собой и перехватил обеими руками за один конец. Потом, орудуя оружием как дубиной, Баррабус двинулся к тифлингу, который тут же попятился.
К его чести, культисту удалось блокировать удар — хотя и ценой сломанного предплечья. Он не успел даже вскрикнуть от нестерпимой боли, как Серый, отступив в сторону, изменил направление атаки, якобы собираясь нанести сокрушительный удар в голову противника. Стоило тифлингу среагировать, как то планировал убийца, последовал ложный выпад, затем Баррабус присел и ударил ногой. Из низкой позиции Баррабус направил оружие вперед и вверх, и у потерявшего равновесие тифлинга не было ни единого шанса защититься от сильного удара наконечником в пах.
— Отличная работа, — поздравил Баррабуса Алегни, проходя мимо женщины, стоявшей на одном колене и обеими руками зажимавшей проколотое горло. Оружие культистки валялось на земле подле нее. — Она будет жить? — спросил шадовар.
— Яда нет, — подтвердил убийца. — Рана не смертельна.
— Хорошие новости! — кивнул Алегни, шагнув к скорчившемуся на земле тифлингу, лицо которого исказила гримаса боли. — Хорошие, но не для тебя, — уточнил шадовар, и его меч обрушился сверху, безжалостно разрубая беднягу пополам.
— Мне нужен только один пленник, — обратился Алегни к уже мертвому сектанту Ашмадая.
Он обернулся к коленопреклоненной женщине, схватил ее за густые черные волосы и дернул с такой силой, что приподнял ее над землей.
— Считаешь ли ты себя счастливицей? — спросил тифлинг, поднимая голову культистки на уровень своего лица и холодно глядя в ее полные слез глаза. — Возьми оружие и все ценное, — приказал он своему слуге и за волосы потащил женщину прочь.
Баррабус Серый смотрел вслед тифлингу, но взор и мысли его были прикованы к женщине, на лице которой читалось абсолютное отчаяние. Конечно, он был не против сражений, тем более он не испытывал мук совести, убивая странных фанатиков жестокого божества. Ведь любой из них с удовольствием выпотрошил бы его в одном из ритуалов жертвоприношения. В конце концов, в лесу пропали трое солдат Херцго Алегни, и команда, отправившаяся на поиски, обнаружила их изрубленными на куски.
Но, даже помня об этом, Баррабус не мог без содрогания смотреть на женщину, которая вскоре испытает на себе всю необузданную жестокость Херцго Алегни.
Неукротимый.
Именно это слово чаще всего приходило на ум, когда Дзирт думал о Бреноре Боевом Топоре.
До’Урден стоял в тени широкой кроны дуба и, опершись на ствол, исподволь наблюдал за другом. Чуть ниже того возвышения, на котором рос дуб, на небольшой ровной полянке сидел Бренор с дюжиной карт, разложенных на одеяле.