— Кремовая? — переспросил Кэмпион, вспомнив, что Аманда знает толк в еде. Она приподняла бровь.

— Ну сам подумай, — нетерпеливо произнесла она. — Не глупи. Чувства, которые причиняют боль, из-за которых они словно вот-вот взорвутся. Кремовая любовь — в смысле, что не повседневная. Это как пирожные с кремом и хлеб с маслом.

— Понятно. Ты, насколько я понимаю, яростный приверженец хлеба с маслом?

— Я сыта им по горло, — отрезала Аманда.

Кэмпион посмотрел на нее сверху вниз.

— Ты еще так юна, — заметил он.

Она презрительно фыркнула.

— Бог даст, такой и останусь, старый ты пень. Давай посидим на террасе и передохнем. Отсюда можно за всеми наблюдать. Тебе не кажется, что Рэмиллис что-то замыслил? Не боишься, что он высунет голову из самолета и подстрелит Джорджию, когда они тронутся с места?

— В надежде, что рев моторов заглушит выстрел? — Кэмпион рассмеялся. — Недурная идея. Если его не увидят, тело обнаружат только после того, как самолет улетит, и его никто не заподозрит.

— Кроме нас, — задумчиво ответила Аманда. — Это в самом деле неплохо. Он вполне способен на подобное безумство. Помнишь, как он ту девушку нарядил своей женой?

Они сидели на террасе, пока солнце не скрылось за коньком крыши. Разговор с Амандой бодрил. Ей была чужда стыдливость, и они говорили обо всем подряд, а ее философия, представлявшая собой смесь здравого смысла с научным подходом, ложилась на душу успокаивающим бальзамом по сравнению с медицинскими взглядами на жизнь ровесников Кэмпиона.

Церемонию назначили на четверть пятого, и к четырем вокруг ангара собралась изрядная толпа. Аманда молча смотрела по сторонам. Все казалось необычайно мирным, дул легкий ветерок, и на фоне нежно-голубого неба верхушки деревьев отливали золотом.

— А вот и Рэмиллис, — сказала она, кивая на закутанную в твид фигуру в повозке. — Он вовремя. Раз он один, видимо, А. Д. вернулся.

Кэмпион удивился. Аманда редко вела себя так типично по-женски.

— Я тебе не какая-нибудь «добрая дева», — сказала она, улыбнувшись. — Никогда не стремилась излучать благость. И ничего такого я не сказала. А вот и малыш Вайвенго со своим носом.

Они посидели еще с полчаса, а затем, когда к толпе присоединились Джорджия с Деллом, тетя Марта, Гайоги и остальные их товарищи по завтраку, поднялись и пошагали в их сторону. Кэмпион был доволен — он чувствовал себя отдохнувшим и расслабленным. Размышления о безрассудствах окружающих и мягкий теплый воздух привели его в полное умиротворение.

Двум спокойным юношам с выгоревшими волосами предстояло переправить Рэмиллиса через Сахару, и Кэмпиону оставалось только проследить за их отправлением. Под ногами у него пружинил столетний газон, а рядом стояла Аманда, которую совершенно не требовалось развлекать или ублажать. Он уже не ждал от Рэмиллиса никакого подвоха, окончательно уверившись, что все его коварные замыслы имели отношение к прибытию Тартонов.

Гармония была нарушена парой минут позже. К ним торопливо подошел Делл, следом за ним бежала Джорджия.

— Вы видели Рэмиллиса? — спросил он. — Мы думали, что он тут. Он снова пропал. Церемония начинается через минуту.

— Но он тут, — удивленно ответила Аманда. — Мы видели, как он заходил в ангар, правда, Кэмпион?

— Здесь же полно народу! — нервно воскликнула Джорджия, дергая Делла за рукав. — Может, он среди них.

— Милая, это невозможно, — с сомнением сказал Делл. — У нас так мало времени.

— Но я его видела! — запротестовала Аманда и бросилась к самолету.

Кэмпион поспешил следом.

Вокруг входа царила суета, а на платформе толкались самые важные гости, не очень важные гости и специалисты, пытавшиеся сберечь свои громоздкие устройства. Казалось, все уже знали, что Рэмиллис снова исчез, и его имя звучало отовсюду. Кэмпион влез на помост и огляделся. Невозможно, чтобы он скрывался в толпе. Кэмпион пробрался к механику.

— Он был тут. — Механик обернулся, словно ожидая увидеть потерянную овцу рядом. — Пришел с полчаса назад, прямо перед появлением джентльмена из правительства, который хотел все переменить. И с тех пор я его не видел.

— Альберт.

Аманда вышла из-за самолета, который выкатили на улицу. Следом за собой она тащила юношу в очках и промасленном комбинезоне.

— Джимми говорит, что Рэмиллис был тут, — сказала она. — Хотел снова посмотреть на места, и его впустили в самолет. Потом пришел Вайвенго, и все отвлеклись. Видимо, тогда он и ушел.

Кэмпион взглянул на сверкающего «Серафима», раскинувшего свои золотистые крылья навстречу закату.

— Давайте посмотрим, — предложил он.

— Его там н-н-нет, — ответил Джимми. Он заикался, а его произношение выдавало в нем ученика частной школы. — Не глупите, старина. Я его з-з-звал.

— Давайте посмотрим.

Рэмиллис лежал на заднем сиденье, свернувшись клубком. Рядом валялось его твидовое пальто.

Он был совершенно, безоговорочно мертв.

Первое, что пришло в голову мистеру Кэмпиону, когда он увидел тело, была мысль о том, что, если Рэмиллис планировал таким образом вернуть себе внимание жены, ему это, безусловно, удалось. Затем времени на размышления уже не было.

Труп в золотом самолете, толпа зрителей, куча журналистов, готовых немедленно начать съемку отправления в Африку, член кабинета министров, который упорно отказывается признать наличие проблемы, — подобное стечение обстоятельств требовало предельной сосредоточенности.

Волшебное слово «заболел» распространилось среди любопытствующих и, как это обычно бывает, временно успокоило толпу. Врача никак не могли найти, зато к самолету пробралась Джорджия, вся воплощение грациозной тревоги, и фотографам удалось сделать их единственный в тот день снимок, на котором она глядела на Вайвенго, застывшего в дверях самолета.

Именно Вайвенго, поддерживаемый Деллом и побелевшим Гайоги, изложил Кэмпиону суть дела.

— Дорогой, ему нельзя умирать тут, — прошептал он и энергично дернул плечом в сторону шумной толпы журналистов, механиков и рабочих, которые сгрудились вокруг самолета. — Это невозможно. Старик такого не потерпит. Сэра Рэймонда надо отнести в дом, пусть врач осмотрит его там. — Вайвенго наклонился и, сам того не осознавая, вторгся своим огромным носом в личное пространство собеседника. — Он жив. Старик уверен, что он жив. Я отведу леди Рэмиллис. Скажу, что он очень плох, пусть будет готова ко всему.

Мистер Кэмпион ничего не ответил. Ему не хотелось говорить даже с самим собой, не то чтобы с кем-то еще. Целый день следить, чтобы твой подопечный не устроил скандала, потворствовать с этой целью возмутительнейшей контрабанде — и все это только для того, чтобы в итоге столкнуться с подобным. В настоящий момент он не был расположен требовать соблюдения полицейской процедуры. Он надеялся, что все еще способен распознать труп, но раз уж правительство желает, чтобы его слуга, сэр Рэймонд Рэмиллис, скончался в собственной постели, кто он такой, чтобы протестовать? К тому же ему было жаль Рэмиллиса.