Шесть официантов во главе с хозяином выстроились, приветствуя гостей. За аперитивом спорили о блюдах. Жан-Поль советовался с хозяином. После каждого выбранного названия гостям приносили и показывали шевелящихся рыб или моллюсков. Для доказательства, что продукт не только свеж, но и жив… Воропаева эта процедура немного отвлекла от тягостных мыслей, и он с научным интересом разглядывал обитателей моря. Покончив с программой закусок, хозяин выкатил столик с винами. Жан-Поль просил не начинать без банкира. В выборе вин он считался здесь непревзойденным авторитетом. Молодая леди задала хозяину несколько двусмысленных вопросов о личных пристрастиях Жана Марэ. Хозяин уклонился от ответа, намекнув, что частная жизнь его клиентов не входит в меню. Именно потому его заведение долговечно и имеет прекрасную репутацию.

Жан-Поль с удовольствием перевел орнитологу весь диалог. Банкир возник энергично. Его тут же попросили приступить к дегустации. Действо проводилось при полном молчании гостей и прислуги. Хозяин предлагал вино. Официант откупоривал бутылку и наполнял фужер банкира. Дегустатор брал фужер двумя руками, взбалтывал вино в хрустале. Затем со свистом втягивал винную жидкость, делал паузу, изучая действие напитка внутри себя. Получив ощущение букета, одобрял или отвергал сорт.

Когда с меню было покончено, Али извинился и вышел. Через четверть часа он вернулся. Жан-Поль с интересом о чем-то спросил его. Кивнув орнитологу, Али ответил по-русски:

– Я имел связь с Его превосходительством. Они довольны результатами переговоров и имеют честь пригласить всю компанию на презентацию ракетоносца к себе на остров.

Воропаева кольнуло это приглашение, и весь ужин он просидел в угрюмом молчании. Несколько раз за столом его пытались ободрить, но затем увлеклись едой. Ученому нравилось, что его оставили в покое. Он почти не ел. Потягивая вина и мало различая их, орнитолог мечтал проснуться в своей московской квартирке возле метро Планерная с радостным ощущением, что все гадости происходили с ним во сне.

На виллу вернулись поздно ночью без леди и кудрявого джентльмена. По дороге Жан-Поль потрепал Воропаева по плечу, посоветовав не расстраиваться. Его деньги вложены в солидный банк. Банк дает не самые высокие проценты, зато надежен как скала.

Утром орнитолог проснулся от рокота авиационного двигателя. Он босиком вышел на террасу и увидел, как недалеко от лагуны маленький гидросамолетик разгоняется для взлета. Оторвавшись от воды, самолет сделал круг над виллой и, набирая высоту, пошел в сторону моря. Одеваясь, Воропаев заметил на тумбочке рядом с роскошным конвертом, где находились его новые банковские документы, записку Жан-Поля.

Предприниматель извинялся, что вынужден покинуть гостя, не простившись. Не хотел рано будить. Он советовал не быть транжирой и дождаться своего фиксированного рейса.

«Теперь вы можете позволить себе многое, – писал Жан-Поль. Возьмите яхту или устройте личный тур в горы. Здесь полно замечательных мест, Жанин в вашем полном распоряжении. Она немного говорит по-английски и будет для вас прекрасным гидом. Рекомендую начать с поездки в Канн или Ниццу для обновления вашего гардероба. Извините за смелость, но стиль вашей одежды слишком однообразен для такого состоятельного человека».

Ученый дочитал письмо, прошелся по вилле и, поняв, что вновь остался в одиночестве, облегченно вздохнул. Надо было побриться, но делать этого не хотелось. Воропаев проглядел бумаги в банковском конверте. Он мог теперь купить себе все, о чем когда-либо мечтал. Давно пора сменить старенький «Зенит» с допотопной телетрубой на видеокамеру. А сколько других чудес на свете, так необходимых для его занятий! Бинокли с ночным видением, подзорные трубы с автоматической наводкой, японская фототехника, сверхчувствительная пленка и многое другое. Мысли текли вяло, без радости, и орнитолог, думая обо всем этом, знал, что покупать ничего не будет. Пользоваться деньгами, которые он получил, продав возлюбленную, было омерзительно.

Воропаев принял ванну. Ему хотелось отмыться от скользкого и гадостного, что вошло в его жизнь. Ванна не помогла. Он спустился в столовую, достал из бара бутылку виски, открыл ее и сделал большой глоток из горлышка.

Жанин застала пьяного орнитолога рыдающим, сидя на полу. Девушка улыбнулась, устроилась возле ног гостя и стала гладить его маленькой ручкой. Сначала ноги… Потом она расстегнула рубашку и мягкими круговыми движениями прошлась по груди… Воропаев несколько раз назвал негритянку Леной. Жанин скинула платье и прижалась к орнитологу. Французский парфюм и упругие бронзовые грудки туманили сознание. Воропаеву почудились в этом шоколадном призыве покой и свобода. Ему захотелось отдать маленькой негритянке все, что скопилось в нем за время этой мучительной поездки. Орнитолог мечтал продлить эту случайную встречу надолго, навечно… Жанин устала, просила пощады, приглашала поплавать. Воропаев был неумолим.

За завтраком, происходящим уже во время обеда, ученый искал в себе чувство раскаяния и не находил. Внутри было тихо и пусто. Хотелось есть. Поглядывая на девушку, которая прислуживала как ни в чем не бывало, орнитолог ловил себя на мысли: «Случаен ли этот любовный эпизод? Или он тоже входит в службу Жанин? А если не входит, обязан ли он, как богатый человек, оплатить это удовольствие? Или негритянка обидится?»

– Ты поедешь со мной в Москву? – спросил Воропаев по-английски.

– Я не могу ехать. Я обязана быть тут или потеряю работу…

Воропаеву стало скучно от ее ответа. Он опять вспомнил, что продал возлюбленную.

– Как называется этот город с крепостью?

– Антиб, – ответила Жанин, гремя посудой.

Воропаев огляделся и понял, что ненавидит эту проклятую виллу, это Средиземное море и этот город Антиб с прекрасной средневековой башней. Он не хочет больше тут быть ни минуты.

– Я должен сегодня же лететь в Москву! – орнитолог забыл, как по-английски будет слово «немедленно». Он долго искал синоним, не нашел и, разозлившись, шлепнул ладонью по полированной поверхности.

Опять серебристый «ситроен» мчал его по извилистой южной дороге. Жанин тонула в мягком водительском сиденье. Воропаев глядел в окно. Но на этот раз ученый не замечал ни красот природы, ни пряного запаха субтропического воздуха. Снова шлагбаум, и они выскочили на платную автомагистраль Марсель – Ницца – Монте-Карло. Спидометр замер на отметке «сто пятьдесят», но орнитологу казалось, что Жанин едет слишком медленно.

Наконец, свернув на эстакаду и совершив несколько путаных поворотов, они достигли цели. Аэропорт выглядел значительнее, чем в Марселе, и народу тут было побольше. Жанин оставила ученого в машине на автостоянке, а сама, грациозно покачивая бедрами, исчезла в стеклянных конструкциях.

Воропаев уже знал, что сегодня в Москву можно попасть только через Франкфурт. Туда из Ниццы летит маленький самолет, всегда забитый путешественниками. На этот рейс перед вылетом билет достать почти невозможно. Но Жанин с задачей справилась. Не зря Жан-Поль держал девушку на службе. Негритянка умела все. Чтобы ученый не заблудился, Жанин довела его через лабиринты секций, паспортных контролей и таможенных служб.