где мы займемся сексом. В моей спальне или в гостиной на диване. Или… на кухонном столе. Ты такая соблазнительная по утрам за завтраком…

Жаркая волна стыда и желания плавит мое тело. И мозги. Вообще ничего не соображаю. Утыкаюсь носом в сильную грудь Макара. Вдыхаю его запах, от которого только сильнее кружится голова.

— Николай Угодник, — всплывает в памяти цель нашей поездки. — Что будем делать, если его там нет?

Макар нехотя разжимает объятия и пожимает плечами.

— Купим другого, — предлагает он.

Но икона все-таки находится там, в коробке с елочными игрушками. Действительно лежит в мишуре между стеклянными шарами и присыпанными серебряными блестками шишками.

Пока я запираю бабушкину квартиру, наблюдаю краем глаза за Макаром. Он смотрит куда угодно, только не в сторону своей старой двери.

— Почему ты не продал квартиру матери? — спрашиваю я. — Зачем столько лет платить налог за имущество, которое тебе не нужно.

Макар наконец бросает взгляд на железную дверь, на которой до сих пор болтается наклеенная полицией бумажка.

— Потому что проще делать вид, что этого места не существует, — сухо отвечает он.

Хватает меня за руку, как только я вынимаю ключ из замочной скважины, и тянет за собой к лестнице.

Видимо, хочет скорее убраться отсюда. Почти бегом спускаюсь на улицу следом за ним. Похоже, не только у меня есть темы, которых лучше не касаться.

Обратная дорога выходит волнующей. К бабушке ехать поздно. На работу тоже. Так что мы держим путь домой. И я не забыла слова Макара, сказанные, когда он меня целовал.

Он пошутил или нет? Чувствую, что расстроюсь, если он несерьезно. И от этого немного стыдно.

Погрузиться в самокопания мешает ладонь Макара, гладящая мою коленку. Он держит руль одной рукой и внимательно смотрит на дорогу. А другая по-хозяйски уверенно лежит на моей ноге. Легко сжимает коленку, а потом ползет вверх по бедру, вызывая приятные мурашки.

Часть меня хочет потребовать, чтобы он сосредоточился на дороге. Ведь это опасно — отвлекаться, на всякие глупости. Но я так ничего и не говорю, позволяя ему делать то, что хочется.

Когда мы паркуемся возле дома, меня уже просто трясет от предвкушения.

Смотрю в глаза Макара, и понимаю, что пощады не будет.

В них сейчас горит огонь желания такой силы, что не подчиниться ему просто невозможно.

Он снова хватает меня за руку, стоит только выйти из салона автомобиля.

Почти грубо тащит за собой в дом, словно дикарь из каменного века в свою пещеру.

Едва за нами захлопывается дверь, меня резко прижимают к стене. Закрывают рот поцелуем. Не таким трепетным как прошлый. Теперь Макар целует властно, с напором, подчиняя мое тело своей страсти.

И я готова. Дрожу в его руках, зажигаясь огнем желания словно спичка. Пытаюсь даже ответить. Но напор Макара так силен, что моя инициатива просто тает.

Не успеваю даже коснуться его лица, как оказываюсь уже задыхающейся от нехватки воздуха в бесконечном поцелуе. Макар прижимает меня к стене, а потом притягивает за задницу к себе, чтобы вжать в свой стояк. Забирается руками под блузку и уверенно сжимает грудь.

Он отпускает на секунду мои губы, и я жадно хватаю ртом воздух.

Вскрикиваю от неожиданности, когда Макар подхватывает меня на руки.

— Так что ты решила? — хрипло спрашивает он. — Спальня или гостиная?

28

Не успеваю открыть рот, как слышу оглушительный вой автомобильного клаксона. На улице кто-то жмет на сигнал снова и снова.

— Что у них там творится? — недовольно рычит Макар, останавливаясь в коридоре со мной на руках.

За нашими спинами раздается очень настойчивый стук в дверь.

И мне вдруг становится смешно.

Утыкаюсь в грудь Макара и по-дурацки хихикаю. Ничего не могу с собой поделать.

Похоже, вся вселенная против нас.

Макар со стоном разочарования опускает меня на ноги и идет выяснять, кто это там такой бессмертный.

За дверью стоит охранник. И я слышу, как он, десять раз извинившись, объясняет, что за воротами стоит автомобиль в стельку пьяного Кота, и это он сигналит на всю округу.

Мне становится совсем смешно. И я не сдерживаюсь — хохочу, схватившись за живот.

Растерянный Макар косится на меня, но все-таки уходит вместе с охранником встречать гостя.

Через пару минут Макар возвращается с едва стоящим на ногах Сашей.

— И ты еще мне что-то говорил об алкоголе, — ворчит Макар, подхватывая едва не свалившегося по пути на кухню Сашу.

— Ты мне не рад, брат, — обиженно отвечает тот. — О, Ясенька! Привет, солнышко!

Саша посылает мне косой воздушный поцелуй.

— Здесь для тебя солнышек нет, — огрызается Макар, подталкивая друга в нужном направлении. — Яся иди наверх. Я с ним сам разберусь.

— Нет, — возражает Саша. — У меня личная драма, я должен кому-то излить душу. Не тебе же, чурбану бесчувственному, плакаться. Ясенька, пожалуйста, не уходи. Мне просто необходимо женское утешение.

Пожимаю плечами под грозным взглядом Макара и иду за ними следом.

— Нальют мне в этом доме хоть каплю горло промочить, или мне придется вас умолять? — театрально возмущается Кот, плюхаясь на стул.

Макар ставит на стол перед другом низкий стакан и щедро плещет туда из бутылки, взятой из бара.

— Выпей со мной за одну красивую, но бессердечную суку! — требует Саша.

Макар достает второй стакан и наполняет его для себя.

— И ей налей! — Саша тычет в меня пальцем.

— Яся не будет пить, — строго говорит Макар и зачем-то смотрит на меня осуждающе.

Как будто это я решила налакаться, а не они.

— Почему нет? Вы что уже ребенка успели заделать? — обиженно спрашивает Саша.

— Как раз собирались, когда ты приперся, — не стесняясь заявляет Макар.

Я аж икаю от удивления и смущения.

Чувствую, как покрываюсь бордовым румянцем и быстренько отворачиваюсь к чайнику.

Так, что тут у нас? Нужно его включить