смысл применять для подавления артиллерии, обстреливающей Славяносербск и Весёлую Гору. Но это далеко от Счастья, которое со стороны ЛНР никто обстреливать не собирался. Там свои же гражданские. И ТЭЦ. После 17 сентября, когда чей-то снаряд попал в трансформатор и весь Луганск с половиной области остался без электричества, командование вообще запретило вести артиллерийскую стрельбу в этом районе.

В само Счастье соваться – дохлый номер. Там всё население давно на заметке, любого чужого вычислить – раз плюнуть. А главное – по разведсведениям с «Айдаром» творилось не пойми что. Он делился, сходился, переформировывался, разъезжался, собирался… Первый командир батальона, полезный идиот Сопельничек, уже трижды подставлявший его под уничтожение – в июне под Луганском, в июле под Лутугино и в августе – в аэропорту, теперь был депутатом Рады и сидел в Киеве. И тоже что-то там мутил. Так что где теперь искать расползавшиеся концы цепочки «кровников», было пока что совсем неясно.

И тут Кравченко догадался.

– То есть ты намекаешь, что кто-то из моих этот взрыв сорганизовал? – искоса глянув на Мишку, спросил он.

Тот оторвался от дороги и, в свою очередь, остро посмотрел на друга.

– Отчего-то я уверен, что ты и сам это сразу сообразил, – буркнул он. – Только стеснялся признать, что охота стала взаимной.

Алексей покачал головой:

– Веришь, нет! Не до того было. Сначала за Ирку волновался, потом просто интересно было, как и кто… Вот только сейчас всё склеилось.

Мишка хмыкнул.

– Но ничего, – продолжил Алексей. – Тем лучше. Раз они наконец обо всё догадались. Прикинь, каково им будет осознавать себя смертниками. И к тому же зная, за что им вынесли приговор…

* * *

К Ирине их не пустили. Не помогло и Мишкино удостоверение. Дескать, только что прооперировали женщину, она в себя прийти должна.

Алексей, чувствовавший себя виноватым, стал добиваться правды о её ранениях. Врач, миловидная женщина с пронзительным южнорусским выговором, устало сказала, что пациентка в относительном порядке. Ничто не оторвано, не сломано, глаза-лицо целы. На руках будут порезы, но это на самом деле мелочь и везение при взрыве боеприпаса в квартире. Хорошо, что за стеной оказалась. И хорошо, что вовремя её обнаружили и вытащили. До того, как уровень кровопотери стал критическим.

Затем разговор сам собою скомкался: Мишка уже с беспокойством смотрел на часы. Оно и понятно: до Изварина пути – час отдай. Ну, почти своего погранцы-таможенники трясти не будут, но до Ростова два часа ещё. Минимум. Там ещё в аэропорту регистрация… Митридат чуть ли не подпрыгивал, торопясь к машине.

– На Оборонной тебя выброшу, там такси вызвонишь, – говорил он, торопясь через двор к воротам. – Мне ещё за Костяном надо метнуться, а то кому машину от «нуля» гнать? Там тоже не оставишь…

Алексей остановился:

– Так давай я тебя туда и брошу, а сам на машине вернусь. Костяну же и отдам, пусть он её сам к вам в управление закатывает. Не сообразил?

Мишка с размахом припечатал себя ладонью по лбу.

– Будешь тут несообразительным, – пробурчал он, развернувшись. – Такие развлечения на Новый год. Последние мозги растеряешь…

– Ладно, – проговорил он, когда проехали украшенный цветами остов танка-защитника в Хрящеватом. – Через два дня я обратно. Надеюсь, доведут там истинную картину мира. А то действительно всё страньше и страньше… А ты до тех пор ховайся. В дом свой не суйся. Эту ночь у Насти переспишь. На Будённого. Я ей позвоню…

– Ирка затаит, когда узнает, – пробормотал Кравченко.

– Ничего! – обрубил Митридат. – Знает ведь про жену твою! Значит, мирится с ролью полевой подруги. Вот так ей жёстко и скажи. У тебя какие вещи ценные на квартире остались? – резко, как обычно, перешёл он к новой мысли.

Алексей пожал плечами:

– Да ничего такого особенного… Оружие, деньги и документы у меня всегда с собою. Ну, на квартире – мыльно-рыльные, треники с футболкой да белья пара. Основное в расположении… Да, нетбук, чёрт! Надо бы забрать…

– Нельзя тебе на квартиру сейчас. Ночку перекантуешься у Насти. Скифов опять обсудите, – хохотнул Мишка. – А завтра – бегом к Персу! Оформляй бумаги, на довольствие становись, и из расположения чтобы ни шагу! Не шутки тут, понял? А там свои, там тебя не достанут. Понял, спрашиваю?

– Да понял я, понял! – упрямый Алексей бывал раздражителен в подобных ситуациях, а это способно было здорово подпортить настроение. А оно и так сейчас было – мрачнее некуда.

– Да, и сам ничего не предпринимай – в смысле расследования, – продолжал непререкаемо распоряжаться Михаил. – Квартирная хозяйка звонить будет, искать, а то и денег на ремонт потребует. Отнекивайся, как можешь, говори, что на боевых. А вернёшься, дескать, всё обсудите. Есть у меня на неё мыслишка нехорошая. Как её зовут, Анна?

Алексей кивнул. Женщина казалась ему вполне нормальной, даже приятной. Порядок в квартире она поддерживала, бельё меняла раз в неделю. По деньгам не жадничала. Но Мишка обычно знал, что говорил. И «мыслишки нехорошие» ниоткуда у него не появлялись.

– Есть тут своя особенность, – подтвердил Митридат размышления друга. – Квартиры – это недвижимость. Рынок, и довольно большой. А держат его всякие ребятишки со сложной биографией. И биографии эти очень сильно формировались, сам понимаешь, вне могучей правоохранительной системы ЛНР. А как раз там, куда ты имеешь негуманную привычку ползать по ночам и стрелять в разных вредных людей. И вовсе я не поручусь за то, что патриотизм хозяев спортивного центра «Тетрис» настолько глубок, что не позволит им стакнуться со злодеями на той стороне, накопившими не один вопрос к некоему Алексею Кравченко…

– В тебе прямо поэтический дар открылся, – хмыкнул тот. – Ишь, загнул…

– Ты на дорогу смотри, – буркнул Мишка. – Не май месяц… Вон, лёд сплошной.

Алексей сбавил газ.

– А при чём тут спортивный клуб какой-то? – спросил он.

– Не какой-то, а «Тетрис», – ворчливо ответил Митридат. – Тяжёлые ребята. Много тут чего держали и держат. И нас не особо жалуют: мы им бизнес мешаем делать. Они с олигархами и прежними чиновниками интересы давно разрулили. А тут мы – как булыжником по тарелке с клёцками… Так что, друг мой Лёша, не так всё просто тут, как тебе представляется с твоей колоколенки, – вздохнул Митридат. – Не с одними нацистами борьба идёт…

Алексей промолчал. Всё он себе прекрасно представлял. Не глупее иных. И аналитику в конторе Тихона Ященко укреплял. Просто многие темы его касались сильно, а многие – слабо. Конечно, товары в сети «народных» универсамов не Божьей милостью и не из воздуха рождались. Но разбираться, откуда, и кто на этом богател, – не его солдатское дело. Экономика современная строится на бизнесе. А бизнес, соответственно, – на грязи.