десяти миллионов человек), установить свою власть над столь огромными территориями, население которых исчислялось сотнями миллионов, уже использовались по полной. Так что подкуп, шантаж, разделение и стравливание, а также подкуп малой части народа и использование их для порабощения и управления всеми остальными — с точки зрения английской элиты являлись вполне себе легитимными методами «управления». И не только в английских колониях, но и по всему миру. Только с Североамериканскими штатами у них вышла промашка… впрочем, большинство населения там составляли те же самые англичане, так что распознать привычные методы для них было не так уж и сложно. А затем и самим взять их на вооружение. Хотя свою «революцию» они делали как раз под лозунгами «никогда больше»…

Так что, несмотря на то, что по Тильзитскому миру Российская империя, в отличие от своих союзников, практически ничего не потеряла, отношение к нему в Петербурге и России в целом было крайне негативным. Русское общество чувствовало себя крайне уязвлённым теми условиями, которые навязали стране. И это несмотря на то, что Наполеон взял на себя обязательства не оказывать помощи османам, с которыми империя вела очередную кровопролитную войну, а также передал России Белостокскую область и «благословил» на захват Финляндии, которая на данный момент принадлежала шведам и с территории которой они уже не раз пытались «взять реванш» за все поражения, понесённые ими со времён Ивана III. А то и Александра Невского! Помните же, откуда он получил это почётное прозвище — разгромил шведов на реке Неве. Неподалёку от Колпино. У устья Ижоры. Там даже музей есть — небольшой двухэтажный особнячок. Анисим с Тимкой туда как-то ездили. Ну, когда ему параграф про Невскую битву по истории задали учить… И случилась эта битва за пару лет до знаменитого Ледового побоища.

Так вот Тильзитский мир в обществе не приняли и именовали его не иначе как поганым. Ну да «наше всё» — Пушкин, которого Даниил «ограбил» на «Руслана и Людмилу», в своём стихотворении «Наполеон», написанном на смерть великого корсиканца, писал: «Тильзит!… (при звуке сём обидном уже не побледнеет росс)». То есть, считай, пятнадцать лет об этом позоре помнили, и даже взятие Парижа в 1814 году окончательно не изгладило его из памяти… Ныне великий поэт пребывал в лоне семьи и о своей будущей огромной славе даже и не ведал. Потому что никакого Царскосельского лицея, в котором раскрылся и огранился его талант, ещё и в проекте не было. Поэтому о своём «ограблении» он даже не подозревал. Но вот сочинительством стихов уже, возможно, баловался… Так вот, поскольку и Николай с Михаилом так же приняли этот позор близко к сердцу (а вот француз, который учитель — наоборот, несмотря на то, что он, вроде как, был беженцем от французской революции), Даниил решил рискнуть и, так сказать, немного «попрогрессорствовать». Ну как это было описано у знаменитых советских фантастов братьев Стругацких. Бывший майор фантастику не очень любил, но две книги братьев прочитал — «Понедельник начинается в субботу» и «Трудно быть богом». Вот во второй как раз и были в наличии эти самые «прогрессоры» — люди, которые тянули жителей чужой планеты напрямую из феодализма в социализм, поддерживая местных изобретателей и внедряя разные социальные и политические новации. Впрочем, не слишком успешно… Если честно, сам он ничем подобным особенно заниматься и не думал — только в рамках своего будущего дела, но уж больно остро мальчишки реагировали… вот он и предложил очень маленькую новацию, которая называлась «пуля Минье».

Про неё он так же узнал в музее. Был там стенд с несколькими пулями для дульнозарядных ружей и винтовок — пули Минье, Петерса, Вилкинсона и Нейслера. Кой черт принёс Тимку к этому стенду — трудно было сказать. Уж больно эти пульки выглядели неказисто… Но тогда бывший майор испытал приступ стыда. Потому что ничего не смог рассказать внуку об этих пулях. Так что, когда вернулись домой — залез в интернет и основательно разобрался. Но без толку. Тимка о них больше ничего не спрашивал. Впрочем, с ним такое часто бывало. Например, он как-то залип на картечницу Гатлинга-Горлова. Вился вокруг неё, вопросы разные задавал… и хотя Анисим кое-что про картечницы слышал, на большинство вопросов он тогда тоже ответить не смог. Так вот — пришёл домой, залез в интернет, разобрался, а внук взял, да и забыл о ней напрочь. И при следующих посещениях этого музея к ней даже не подходил…

Естественно, мальчишки мгновенно заинтересовались. Разговор происходил во время перерыва в занятиях, так что Данилка быстренько нарисовал пулю в разных вариантах: это она в разрезе, это — когда её закладывают в ствол, а вот это — когда она уже идёт по нарезам… По черчению у него в школе всегда пятёрка была, да и потом, во время работы на ремонтном участке он ещё больше наблатыкался детали в разных ракурсах рисовать. Так что нарисовал всё довольно понятно.

— Понимаете, эти пули способны достаточно точно попадать на пять-шесть сотен шагов… Вот на каком расстоянии сейчас солдаты огонь из ружей открывают?

— Ну-у-у…- маленькие Великие князья переглянулись. Военным делом они интересовались очень активно, но «государыня» едва ли не костьми ложилась, дабы отвратить сыновей от подобного занятия. Так что пока их знания в этой области были весьма ограниченны.

— … четыреста шагов?

— Не больше двухсот!- твёрдо заявил Даниил. Эту цифру он помнил ещё с прошлой жизни.- А реально стреляют даже ещё с более близкой дистанции. Ну а скорость приближения противника на поле вряд ли сильно превысит обычные строевые сто двадцать шагов в минуту. Им же строй держать надо! То есть за то время, пока противник подойдёт на свой выстрел, наши будут стрелять лишних две, а то и три минуты. И? Арифметику помните? Сколько дополнительных залпов они успеют сделать за это время? Сколько врагов успеют убить до того, как они начнут стрелять уже в них? Ну, если заряжать эту пулю в нарезной мушкет будет так же легко, как и в обычный, гладкоствольный.

Мальчишки переглянулись и поёжились. Так про войну они ещё никогда не думали. Для них в этом возрасте бой — это совсем не математика, а ружьё штыком вперёд, саблю наголо — и ура-ура! И тут от дверей послышался голос генерала Ламздорфа:

— Четыре-шесть залпов, — громко заявил Матвей Иванович, входя в классную комнату.- Хорошо обученный солдат умеет делать до четырёх выстрелов в минуту, но при залповой стрельбе больше двух