Нет, не в породе моей, чтоб позорно бежать из сраженья

Иль приседать от испуга. Крепка у меня еще сила!

На колесницу всходить подожду я. Пешком им навстречу

Выйду я в бой. Трепетать не велит мне Паллада-Афина.

Их в колеснице обратно не вынесут быстрые кони.

Оба от нас не уйдут, если нынче один и спасется.

Слово иное скажу, и в сердце обдумай то слово.

Если убийством вот этих обоих добыть себе славу

Мудрая даст мне Афина, то наших коней быстроногих

В сторону ты отведешь, натянувши на поручнях вожжи.

Сам же к энеевым кинься коням, — хорошо это помни! —

И от троянцев гони их к красивопоножным ахейцам.

Кони те из породы, которую Зевс громовержец

Тросу отдал в награжденье за сына его Ганимеда.

Лучших коней не увидишь нигде под зарей и под солнцем.

Эту породу похитил Анхиз, повелитель народа,

Тайно от Лаомедонта своих кобылиц подославши.

Шесть лошадей той породы родилось в дому у Анхиза.

Он четырех удержал для себя и вскормил их у яслей,

Двух же Энею отдал, разносящему ужас в сраженьях.

Если коней тех захватим, получим великую славу».

Так Диомед и Сфенел меж собою вели разговоры.

Скоро примчались те двое, гоня лошадей быстроногих.

Первым сказал Диомеду блистательный сын Ликаона:

«Славным Тидеем рожденный, бестрепетный, духом могучий!

Быстрой моею стрелой не смирён ты, — стрелой моей горькой.

Нынче копьем попытаюсь, не лучше ли им попаду я!»

Так он сказал и, взмахнувши, послал длиннотенную пику

И по щиту Диомеда ударил. И щит пронизало

Острое жало копья и со звоном ударилось в панцырь.

Громко вскричал Диомеду блистательный сын Ликаонов:

«Ранен ты в пах, и насквозь! Уж недолго теперь ты, надеюсь,

Сможешь держаться. А мне ты великую славу доставил!»

Мало смутившись, ответил ему Диомед многомощный:

«Нет, ошибаешься! Мимо попал ты! Но вы, я надеюсь,

Оба уйдете из боя не раньше, чем тот или этот

Кровью своею насытит бойца-щитоносца Ареса».

Так он сказал и метнул. И Афина направила пику

В нос недалеко от глаза. И, белые зубы разбивши,

Несокрушимая пика язык ему в корне отсекла

И, острием пролетевши насквозь, замерла в подбородке.

Он с колесницы упал, и доспехи на нем зазвенели, —

Пестрые, светлые. В страхе шарахнулись быстрые кони

В сторону. Так у него и душа разрешилась, и сила.

Спрыгнул на землю Эней со щитом и с огромною пикой,

В страхе, чтоб пандаров труп как-нибудь не забрали ахейцы.

Он возле трупа ходил, словно лев, свою мощь сознающий,

Пику вперед выставляя и щит, во все стороны равный,

Голосом страшным убить угрожая того, кто посмеет

Выйти навстречу. Но камень схватил Диомед многомощный —

Тяжесть великую! Двое его понести не смогли бы

Ныне живущих людей; но легко им махал и один он.

Камнем таким поразил он Энея в бедро, где головка

Входит в сустав тазовой, именуемый иначе чашкой.

Чашку удар раздробил, сухожилия оба порвавши;

Также и кожу тот камень зубристый сорвал у героя.

Он на колено упал и стоял, опираясь о землю

Крепкой рукой. И глаза его черная ночь осенила.

Тут бы погиб неизбежно Эней предводитель народа,

Если б остро не следила за всем Афродита богиня,

Мать, что когда-то его родила волопасу Анхизу.

Бережно белые локти вкруг милого сына обвивши,

Спереди складкою пеплос блестящий пред ним распростерла,

Кроя от копий и стрел, чтоб какой-нибудь конник данайский,

Грудь ему медью пронзивши, души у него не исторгнул.

Так выносила богиня Энея из битвы кровавой.

Сын Капанея Сфенел между тем не забыл приказаний,

Только что данных ему Диомедом могучеголосым:

Однокопытных своих лошадей он поставил подальше

От бушевавшего боя и, вожжи к скобе привязавши,

Бросился быстро к коням пышногривым героя Энея,

Их отогнал от троянцев к красивопоножным ахейцам

И передал Деипилу, товарищу, с кем наиболе

Был он из сверстников дружен и в мыслях всех ближе сходился,

Чтобы к судам крутобоким коней отогнал он. Герой же

На колесницу взошел и, схвативши блестящие вожжи,

Быстро погнал к Диомеду коней своих крепкокопытных.

Сын же Тидея Киприду преследовал гибельной медью:

Знал, что она не из мощных божеств, не такая богиня,

Что боевыми делами людей заправляет на войнах,

Не Энио, города разносящая в прах, не Афина.

Скоро богиню догнал, прорываясь сквозь толпы густые,

Сын многомощный Тидея и острую пику наставил,

И налетел, и ударил ей медью блестящею в руку

Слабую. Пеплос бессмертный, самими Харитами тканный,

Медная пика пронзила и около кисти рассекла

Кожу. Ручьем заструилась бессмертная кровь у богини, —

Влага, которая в жилах течет у богов всеблаженных:

Хлеба они не едят, не вкушают вина, потому-то

Крови и нет в них, и люди бессмертными их называют.

Вскрикнула громко богиня и бросила на землю сына.

На руки быстро его подхватил Аполлон дальновержец.

Облаком черным закрыв, чтоб какой-нибудь конник данайский

Медью груди у него не пронзил и души не исторгнул.

Громко могучеголосый Тидид закричал Афродите:

«Скройся, Зевесова дочь! Удались от войны и убийства!

Иль не довольно тебе, что бессильных ты жен обольщаешь?

Хочешь и в битвы мешаться? Вперед, полагаю я, в ужас

Битва тебя приведет, лишь услышишь ее издалека!»

Так он сказал. Удалилась она, вне себя от страданья.

В болях ужасных Ирида ее увела из сраженья,

За руку взяв. Почернело от крови прекрасное тело.

Слева от битвы нашла она буйного бога Ареса.

Там он сидел, подведя лошадей и копье прислонивши

К темному облаку. Пала она на колени пред братом

И умоляла его одолжить ей коней златосбруйных:

«Дай мне твоих лошадей, помоги мне, о брат дорогой мой,

Чтобы могла я достигнуть Олимпа, жилища бессмертных.

Слишком я стражду от раны, мне смертным сейчас нанесенной,

Сыном Тидея, который и с Зевсом готов бы сразиться».

Так говорила. И отдал Apec ей коней златосбруйных.

Милым печалуясь сердцем, она поднялась в колесницу;