Она натянула джинсы, надела зеленую футболку с длинными рукавами, ту самую, что была на ней, когда ее доставили в больницу.

Зеленый цвет футболки подчеркивал зелень ее глаз. По крайней мере, в хорошем вкусе мне не откажешь, подумала она и поймала себя на том, что думает о себе прежней, о Терри — личности, той, что была она до провала в памяти. А дни провала — может, то были часы? — все еще ускользали от нее.

Выйдя в холл, она прямиком направилась к конторке дежурной медсестры.

— Эй, эй! — раздалось за ее спиной. — Погоди-ка!

Она обернулась и увидела бегущего к ней охранника.

— Куда это ты собралась?

— К дежурной медсестре. Ко мне память вернулась!

— Да что ты! Так это ж здорово, милочка ты моя! И как же тебя зовут?

— Терри, — сказала она. — Меня зовут Терри!

— Я знаю, кто я, — объявила она сидевшей за конторкой сестре. — Знаю, как меня зовут и откуда я, и все прочее.

— Это чудесная новость, — сказала, просияв, дежурная медсестра. — Просто великолепно, мне больше не придется называть вас Рыжиком!

— Звать меня Терри, — сказала она. — Терри звучит немножко странно пока что. Я знаю, что имя — правильное, но звучит еще как-то странно.

Она окликнула убиравшего коридор чернокожего служителя.

— Я теперь знаю, кто я, — сказала она. — Ко мне только что вернулась память.

— Хорошо, — отвечал он. — Надеюсь, это память о хорошем.

Она оглянулась, ища, кому бы еще рассказать. Коп говорил теперь по рации.

Бывшая мисс Имярек, несомненно, выглядит значительно лучше, думала Делорм. На щеках появился кое-какой румянец, глаза искрятся оживлением. Они с Кардиналом сидели на жестких стульях в больничной палате. Терри Тейт оставалась в постели, но лишь потому, что больше сесть было не на что. Она была одета, и если бы не маленький пластырь на голове, никто бы не сказал, что она была ранена, тем более — ранена в голову.

— Я актриса, — сообщила она. — Актриса в Ванкувере. Хотя в настоящий момент меня, думаю, можно скорее считать официанткой.

— Я вижу, вы еще и художница. — Кардинал поднес к глазам листок из альбома. Там был карандашный рисунок — портрет доктора Пейли, очень похожий.

— Доктор Пейли дал мне этот альбом. Он все время то так, то эдак пробует пробудить во мне память. Думает, что я не замечаю.

— У меня дочь — художница, — сказал Кардинал. — Но пока что с профессией у нее не складывается, как и у вас.

Терри кивнула, и рыжие кудри с шорохом скользнули по накрахмаленным простыням.

— Вообще-то на каждую полученную роль приходится по пятьдесят отказов, так что удивляться тут особенно нечему. Держу пари, что половина всех официанток Ванкувера — актрисы.

— Где вы работаете? — спросила Делорм. Ей нужны были факты. — Вы помните название ресторана?

— Боюсь, что пока не помню. Но я вспомню, — сказала она с широкой улыбкой, однако ее глаза, по крайней мере так казалось Делорм, глядели куда-то в сторону.

— А ваш адрес в Ванкувере? Его вы помните? — спросила Делорм.

Терри затрясла головой:

— Нет, еще не помню.

— Адрес родителей?

— Я не хочу, чтобы вы им звонили. Ведь я не ребенок.

— Несомненно. Но разговор с вашими домашними поможет нам восстановить ваше прошлое и вычислить ваших возможных врагов.

— Восемнадцати лет я ушла из дома и с тех пор живу самостоятельно и стараюсь по возможности меньше общаться с родителями.

— Почему же так?

Девушка пожала плечами:

— У меня с ними мало общего.

— У вас есть братья или сестры?

— Брат. На несколько лет моложе меня.

— Как его зовут?

— Кевин. — Рука девушки взметнулась ко рту.

— Что-то не так? — осведомилась Делорм.

— Просто я не уверена. Я сказала «Кевин», а потом засомневалась — может быть, «Кен» или что-то вроде этого. Некоторые вещи для меня еще как в тумане.

— Мы можем с ним связаться?

— Сейчас он уехал.

— Куда?

— Хм, не знаю.

— Вы замкнулись. Почему?

— Потому что я не уверена, не помню ли я этого или не знала никогда.

— Действительно, — согласилась Делорм. Разговор с девушкой мог оказаться менее полезным, чем они рассчитывали. — У вас дом или квартира?

— Дом. Где живет еще куча народу. Где-то в центре, по-моему.

— Поблизости есть какие-нибудь ориентиры? Церкви? Клубы? Мосты?

— Не знаю. Не думаю. Ветхая развалюха в центре города. Я звонила в телефонную справочную узнать мой номер. Но я там не числюсь. Видимо, телефон записан не на мое имя.

— А как зовут соседей, вы помните? — спросила Делорм.

Терри покачала головой:

— Не помню. Лица их помню. Некоторые. А как их звать — еще пока нет.

Кардинал вынул фотографии Вомбата Гатри и других викинг-байкеров.

— А вот эти лица? Кто-нибудь из этих людей вам знаком?

Несколько секунд она разглядывала снимки:

— Нет. Но это ведь ничего не значит — пока что.

— А здесь, в городе, где вы остановились? Помните? — спросила Делорм.

Казалось, Терри вздрогнула, потом поморщила нос:

— Очень смутно помню. Какой-то мотель на шоссе.

— Название мотеля не припомните?

— К сожалению, нет.

Делорм подалась вперед на стуле:

— А на шоссе — там много супермаркетов, торговых точек? Или оно пустое?

— Нет, торговля там есть. И мотели есть, и коттеджи.

Кардинал покосился на Делорм.

— Судя по всему, Прибрежное, — сказал он.

— Вы можете описать мотель? — спросила Делорм.

— Не думаю, что могу.

— Ну хоть что-нибудь. И то сгодится. Например, деревянный он или кирпичный? Может быть, вы вспомните цвет…

— Я же сказала, что не помню. — Терри тронула пластырь у виска. — У меня голова болит.

— Ладно, — сказал Кардинал. — Еще два вопроса.

— А стоит? Мне было хорошо, а теперь я так паршиво себя чувствую.

— Сколько дней вы прожили в мотеле? — спросил Кардинал.

— Не знаю. Может быть, один день, а может, нет. Просто не знаю. — Она шмыгнула носом, глаза наполнились слезами.

Все это казалось — по крайней мере, скептическому взгляду Делорм — несколько наигранным. В конце концов, они же имели дело с актрисой. Но вслух Делорм лишь спросила: