— Здравствуйте, он не может подойти, занят, что ему передать, когда он освободится? — спрашивает незнакомка. Деловая какая.

— Ничего, извините. — тараторю и вызов завершаю.

Вот позорище. Чувствую себя некомфортно. Может я прервала их, а может она ждет его на белоснежных скомканных простынях, а Денис душ принимает? Ну какая тебе разница Вика? Он взрослый мужчина, может делать, что хочет и с кем хочет. Ну сказал он тебе о своей симпатии и что, кого это останавливало? Андрей со мной жил и баб имел параллельно. Господи, мне не везет на мужиков нормалных. Хватит. И снится мне тоже хватит! Пора работу срочно искать. Может вакансии новые появились? Разжимаю ладонь, в такой силой телефон в ней сжимала, что не заметила сразу.

Захожу на сайт с вакансиями и вижу в подборке новое объявление. Читаю, требуется переводчик. Зарплата средняя, график стандартный. Соцпакет. Так, хорошо, но, это совсем другой город. Это город моего детства. А может стоит попробовать? Пока что мама и ба в санатории, я поживу в их квартире, поработаю, заработаю на жилье и съеду до их возвращения. А может там и будем какое-то время вместе жить.

Решаю, что вот он мой шанс. Переводчик срочно требуется. А что меня держит в огромном городе? Родным он мне не стал. Счастье тут я не нашла. Машка только тут остается. Но, мы будем видеться.

Завожу мотор и уезжаю из мегаполиса туда, где я знаю каждую тропку из своего счастливого, беззаботного детства, романтичной юности. В том городе мой отчий дом. Много знакомых, там мне будет комфортнее.

— О, независимая, сильная и практически свободная… Хай хай! Можно поздравлять?

— Марусь, дело тут такое… Не взяли меня на работу.

— Вот гадство, точно Храпов подсуетился. Я надеюсь, ты не намеренна заднюю дать?

— Да ты что? Какая задняя? Нет конечно. Не дождется, мы ж с тобой заявление на развод подали. Щас он извещение получит. Месяц и все… — не успеваю договорить, подруга вопросами сыпать начинает.

— Так, а что ты делать планируешь?

— Я объявление с города нашего родного увидела. Маш, я туда поеду, точнее уже еду. Откликнулась на заявку сразу, ждут меня. Объявление с пометкой срочно. Я поэтому заезжать не стала. Место переводчика.

— Так подожди Вик, какой город родной? Ты ж комнату сняла. — опять перебивает и не дает закончить мысль

— Ты торопыга, договорить не даешь. Машка, я такая неудачница, ужас. Я по- моему комнату у мошенников сняла. Хозяйка трубку не брала, потом совсем недоступна стала. Нет у меня ни работы, ни жилья. — не выдерживаю, всхлипываю.

— Стоп, подожди, не реви. Вика, ты за рулем. Блин. Напасти одни. Может к нам вернешься? Поютимся, не могу я тебя просто отпустить — слышу Машкин тараторящий голосок.

— Марусь, нет, решила все я. Не принимает город меня, поеду домой. Там работать начну. Не хочу тут. Родным чуть позже сообщу. Решила все я. Не отговаривай меня, дорогая. Тяжело и так.

Маруся все понимает. Понимает почему я у них жить не хочу.

— Я когда приеду, устроюсь, напишу тебе сразу. И, Маш, я волосы отрезала еще. Предстваляешь… — стараюсь бодриться.

— Ух, нифига себе новости. Вика, ты так волосы свои любила и тут… ты с ума сошла?

— Нет Маш, это прям как знак было. Я тебе вечером расскажу давай? Впереди затор дорожный. Пока. Фотку пришлю.

Завершаю звонок. Включаю радиоволну с заводными хитами, погромче делаю. Еду домой. Встречай.

Глава 38

Родной город встречает закатным солнцем, слабо загруженными дорогами. Спешащими пешеходами и прогуливающимися людьми.

Поворачиваю на знакомом перекрестке, ведущему тесными улочками, к родному дому. Когда- то я по этим тротуарам бегала в любимую хореографическую студию. Потом мы, дружной гурьбой, шли уставшие с тренировок, покупали мороженное, прогуливались в парке. Играли в волейбол на площадке. Или просто, шагая по аллее, могли исполнять причудливые па, пританцовывать. Смеялись всегда много, беззаботно, бескорыстно. А потом… развеялось все как туман. Дружной компании не осталось. Ребята разъехались кто куда.

Мне тепло становится от нахлынувших воспоминаний. Ностальгия. Смотришь на улочки и дорожки, они выглядят, как и десять лет назад. А вот мы, я — изменились. Выросли, забыли, уехали.

Дорога в общеобразовательную школу мне тоже встречается, да и сама школа виднеется из-за трехэтажки жилой. С этим заведением воспоминаний меньше, чем с хореографической студией.

Заворачиваю к родному двору, притормаживаю, выруливаю на щербатый асфальт. Двор встречает пышной зеленью огромных деревьев исполинов. Цветочные клубы пестрят разнообразием. Пионы, гортензии, петуньи, герань. Местные женщины всегда тщательно ухаживают за цветами. Помню раньше, едва сойдет снег и просохнет земля, тетушки выходили вечером с инструментами и делали клумбы, рассаживали корешки растений, сеяли семена. Поливали, убирали сорняк.

В старенькой беседке виднеются головы любителей домино. Так сильно любимая детская площадка претерпела изменения, из прошлого только скрипучие качели остались, а вот горка, домики, песочница — новые. Детвора, ловко орудуя лопатками, строят дороги, лепят куличики. Мамочки- наседки крутятся рядом, приглядывая за ребятишками, ведут беседы друг с дружкой.

Торможу у знакомого подъезда. На лавочках сидят старушки — старожилы и знатоки всех местных новостей. Выхожу и сразу попадаю под расспросный обстрел. Интересуются, волнуются и переживают. Получаю доклад о спокойствии. Что за квартирой был регулярный присмотр. Цветы на подоконниках политы соседкой по площадке, Марией Ивановной.

Закатываю чемоданчик со своими пожитками в тесный коридорчик. Включаю свет, осматриваюсь. Ба еще не все коробки разобрать успела. Ничего, думаю после работы, я обязательно их разберу постепенно. Ставлю чемодан на ножки. Завтра в восемь утра мне нужно быть в офисе фирмы на собеседовании.

Прохожу на кухню, там всего одна коробка не разобрана, спускаю ее со стола. Наливаю в чайник воду, ставлю на плиту. В холодильнике ожидаемо пусто. Но, мама всегда запасливая. В морозильной камере нахожу домашние пельмени. Вот и ужин будет.

Примерно через час кухня сверкает чистотой и порядком. Мой желудок не урчит от голода. И я, разбирая вещи в своей комнате, слышу рингтон телефона. Нахожу его в коридоре на комоде.

— Блин, Маш, прости, забыла