– А, понял! – воскликнул Крячко. – Он как бы кидает камни по кустам… Да, я читал о таких случаях. И какое же убийство, по-твоему, ложное? Какое совершено лишь для отвлечения внимания?

– Мне кажется, это убийство Касимова. Из всех погибших он – самый нелюдимый, самый, так сказать, никакой. Он никому не переходил дорогу, ни с кем не имел серьезных конфликтов. Остальные трое чем-то похожи друг на друга: они люди активные, напористые, идущие напролом. Касимов ни в чем не проявлял активности, был сдержан, уступчив… Мы никак не найдем причину, почему его убили. Потому и не находим, что этой причины нет.

– То есть ты предлагаешь мысленно исключить убийство Касимова из перечня преступлений и проанализировать их заново?

– Да, именно так. Но я возлагаю надежды не на этот новый анализ.

– А на что же?

– На тот список, который тебе так и не удалось составить, – ответил Гуров. Он допил чай и начал убирать со стола. – Сдвиг в нашем расследовании произойдет тогда, когда мы найдем совпадающие фамилии в двух списках – в том, которого еще нет, и в том, который тебе передал тренер Коробков и который ты мне так до сих пор и не отдал.

– Извини, совсем забыл, – покачал головой Крячко, он полез в свой блокнот, достал сложенные листки и отдал Гурову.

Тот развернул их, бегло просмотрел и с удивлением произнес:

– Сто сорок шесть фамилий! Да, постарался Виктор Павлович. Как видно, всех вспомнил. Вот он, наш основной капитал! А второй капитал – твой список. Завтра я тебе на помощь всю группу отдам, сам за это дело сяду. Надо постараться, чтобы к вечеру список был готов.

Слова у Гурова никогда не расходились с делом. Раз он обещал другу Крячко, что сам сядет за составление «широкого» списка – значит, так и поступил. На следующий день он с утра явился в Управление, сел за компьютер, вывел на экран материалы, касавшиеся погибшего прокурора Конягина, и начал выписывать всех, с кем прокурор имел хоть малейший контакт. А закончив выписывать имена из файлов, отправился в прокуратуру и там стал ходить из кабинета в кабинет, опрашивая сослуживцев погибшего прокурора. Не обошел своим вниманием и самого руководителя областной прокуратуры Сытника, чем немало его удивил.

– Вы что же, Лев Иванович, и меня хотите занести в ваш список подозреваемых? – обиженным тоном спросил областной прокурор.

– Нет, Матвей Юрьевич, не хочу, – ответил Гуров. – Просто таков порядок – я должен занести в свой список всех, с кем Михаил Конягин имел хоть какой-то контакт. Значит, я не имею права проигнорировать и ваше имя. Ведь вы часто общались с погибшим?

– Разумеется! Практически каждый день.

– Вот, следовательно, и вас надо занести, – заключил Лев.

К трем часам дня «список Конягина» был завершен. В нем значилось пятьсот тридцать семь фамилий. Гуров не стал немедленно сопоставлять его со списком тренера Коробкова, а отправился посмотреть, как идут дела у его сослуживцев. Стас Крячко сидел за главным компьютером, вытеснив из-за него майора Березина. Он, по старой памяти, занимался первым погибшим – предпринимателем Гурьяновым.

– Ну как подвигается работа? – спросил Лев.

– Ничего идут дела, голова еще цела, – ответил Крячко строчками из детского стихотворения. – Хотя, признаться, голова уже начинает трещать. Эта твоя установка: брать всех, кто хоть раз встречался с убитым, – заставляет выписывать столько народу… Сам должен понимать – предприниматель по роду своей работы каждый день встречается с новыми людьми.

– Ну и сколько у тебя в перечне?

– Уже свыше семисот. Сейчас скажу точно. Так… Значит, семьсот двадцать три. А в итоге, я думаю, будет в два раза больше. Мне даже страшно представить, сколько будет в списке по Угрюмову, которым занимаются Куликов и Соболев!

– Если совсем испугаешься, выпей воды, – посоветовал Гуров. – Когда думаешь закончить?

– Ты сказал – к вечеру, значит, к вечеру и будет. А во сколько точно, не скажу.

– Ладно, трудись, – кивнул Лев и прошел во вторую комнату, где работали Куликов и Соболев. Каждый из них сидел за своим компьютером и внимательно изучал то, что было перед ним на экране.

– Привет, братья-разбойники! – приветствовал он оперативников. – И как вы, интересно, поделили наследство? Кому что досталось?

– Мы решили разделить контакты Угрюмова по годам, – объяснил капитан. – Я взял все, что касается последних трех лет жизни Угрюмова. А Ивану досталось все остальное, начиная с юношеских лет погибшего.

– Разумно, – одобрил Гуров. – И сколько же у каждого из вас получилось?

– Иван свою работу, в общем, закончил. Сколько у тебя получилось, Вань?

– Шестьсот двадцать один человек, – ответил лейтенант.

– А у тебя самого сколько?

– У меня больше – уже восемьсот шестьдесят, и еще работать надо. Думаю, выйдет больше тысячи.

– Пусть будет больше тысячи, ничего страшного, – сказал Гуров и отправился в другой кабинет, где сидел майор Березин.

У майора, как выяснилось, работа тоже подходила к концу. И тут окончательно выяснилось, что погибший предприниматель Рустам Касимов был малообщительным человеком – в его списке значилось всего триста семьдесят шесть человек, с которыми погибший контактировал в течение жизни.

Гуров забрал готовые списки у Березина и лейтенанта Соболева, ввел их в свой компьютер и соединил со своим списком. Теперь у него был общий перечень по трем погибшим, в котором, в общей сложности, значилось свыше полутора тысяч человек, и с ним можно было проделать ряд операций. Прежде всего, он дал компьютеру команду сопоставить списки по Угрюмову и Конягину и выявить общих фигурантов. Спустя несколько секунд такие общие фигуранты были найдены. Их оказалось тридцать шесть человек.

– Смотри, как много! – пробормотал Лев. – Очень интересно… Так, а теперь добавим Касимова…

Он дал команду найти общие имена по трем погибшим. На этот раз перечень получился гораздо короче – всего шесть имен.

«Вот! Еще одно доказательство, что Касимов здесь – фигура лишняя, случайная. Ладно, а теперь самое главное…»

И он дал вычислителю команду сопоставить «общий список знакомых» с тем перечнем, что составил накануне тренер Коробков – перечнем людей, которые когда-либо заходили в клуб «Золотая перчатка». И вот новый перечень появился на экране. Он был очень короткий – всего три фамилии. Гуров прямо-таки впился в экран, изучая их. Там значилось:

«1. Воробьев Иван Владимирович, 46 лет, директор треста «Этажи Заречья».

2. Цыплаков Виктор Викторович, 43 года, директор таксопарка «Северный».

3. Козлов Павел Иванович, 32 года, менеджер».

– Воробьев, Цыплаков и Козлов… А ведь одного я точно знаю! Воробьев! Это ведь из моего списка! Ну-ка, ну-ка… Кажется, Конягин завел на этого Воробьева какое-то дело…