– Врут все, ваша милость, – сказал он, наконец. – А врут именно то, что в Галеле тайно хранится как есть подлинный Круг, на котором Заступник наш принял мученическую погибель. Будто бы один из султанов возомнил, что тот дает великую власть, ну и стибрил его у нас с Югов, когда первая война с язычниками шла. Только я так скажу, ваша милость: будь все на самом деле так, давно бы нашлись храбрецы из наших, чтоб на него лапу наложить. А монастырь – да, есть такой. Припоминаю. По слухам, гора развалин и три монаха. Самое то, чтобы такую превеличайшую реликвию укрывать.

– Понятно, – кивнул Шани: именно это он и ожидал услышать. На стол перед фартовым легла золотая монета с гордым профилем молодого Миклуша. – Так что ты там про свитки говорил?

Когда они договорились о продаже – а Шани давно собирал труды языческих философов – и фартовый покинул таверну, Шани заказал еще кевеи и принялся обдумывать возникший у него с утра план. Затея выходила очень рискованной, однако при грамотной организации могла обернуться максимальной выгодой для государства.

Вспомнив земные уроки истории, Шани придумал, как можно выслать принца из страны под благовидным предлогом. Сейчас в его внутреннем кармане лежала копия указа шеф-инквизитора Младича, который объявлял декана Торна исполняющим обязанности главы инквизиции. Шани не просил его и не намекал – эта мысль полностью принадлежала несчастному старику. Оригинал указа был надежно заперт в тайном личном сейфе Шани, а специальные курьеры инквизиторского корпуса уже бегали по столице и загоняли лошадей, направляясь по региональным отделениям, и Шани почти физически ощущал поднимающуюся волну удивления, гнева и досады.

Молодой Торн – это не старый маразматик Младич и вертеть собой не позволит. Недовольных, обиженных, обойденных будет просто уйма, и надо было продумать линии поведения со всеми, решить, с кем быть ласковым, а кому и костром пригрозить…

Шани вздохнул и допил кевею. И ведь никто не поверит, что высокое кресло ему сейчас нужно только ради спасения государя. У шеф-инквизитора в Аальхарне была одна очень важная привилегия: как и патриарх, он имел неоспоримое право начинать священную войну, не нуждаясь в согласии владыки страны, и мобилизовать в армию солдат Заступника любую персону, невзирая на чины и звания. За неподчинение подобному приказу следовало незамедлительное отлучение от церкви, обвинение в ереси и дорога на костер.

Конечно, фактически ничего подобного в истории Аальхарна не случалось, однако Шани чувствовал достаточную решимость, чтобы сделать первый шаг. Отношения церкви, инквизиции и светской власти в Аальхарне издавна были нестабильными. Формально власть государя была выше церковной, однако бывало, что гордый владыка трое суток стоял на коленях возле патриаршей резиденции, вымаливая прощение и отпущение грехов, – а порой случалось, что патриарх покидал столицу и отправлялся в южные края, опасаясь за собственную жизнь, которая могла оборваться от руки буйного государя. Так что принц Луш как миленький пошагает с фамильным мечом в руке отвоевывать святыню истинного Бога у еретиков. Никуда не денется. Вряд ли ему захочется пойти на смерть за отказ выполнять священную волю – а сейчас Шани готов был идти до конца, заодно и патриарха мобилизовать, чтобы все убедились в серьезности происходящего. А за компанию с принцем в поход отправятся и буйные молодые дворяне, у которых много сил и куража, но не хватает ума и здравого смысла, чтобы найти им применение, и тогда в столице воцарится спокойствие.

Теперь оставалось все продумать и отшлифовать все детали. Шани вспомнил фразу из древнего земного фильма – здесь нет мелочей, особенно в таком деле, как это, – и встал из-за стола.

* * *

– Ах ты ублюдок!

Брант-инквизитор Валер, который всегда был несдержан в словах и чувствах и невоздержан в поступках, ворвался в аудиториум черным вихрем и первым делом схватил со стола толстенный том Посланий пророка, видимо собираясь использовать его в качестве оружия. Испуганные академиты повскакивали с мест и столпились в углу, а бычок Михась принялся засучивать рукава мантии, намереваясь поддержать наставника с тыла в случае драки.

Добрую драку он любил и знал в ней толк – как и любой деревенский.

– Мерзавец! Змей продувной! Облапошил старого дурака и думаешь, что тебе это сойдет с рук?! Вот! – Валер скрутил кукиш и сунул его едва ли не в нос Шани. – Вот тебе! Не бывать тебе, байстрюку, шефом!

Шани стоял за кафедрой и слушал нервные выкрики с выражением непробиваемого спокойствия на лице. Он прекрасно понимал, что подобных сцен ему не избежать, и уже успел к ним морально подготовиться. Кстати, именно Валера, давнего претендента на кресло шеф-инквизитора, Шани ожидал в гости первым.

– Ах, хитрая скотина! Бестия изворотливая! – Низкорослый пузатый Валер прыгал вокруг кафедры, пытаясь зацепить Шани Посланиями пророка по физиономии. При их разнице в росте и комплекции это было затруднительно, но Валер в пылу гнева игнорировал мелочи. – Я тебя проучу!

Шани взял заранее заготовленную кружку ледяной воды и выплеснул ее в лицо крикуну. Валер замер, захлебнувшись очередным ругательством, и выронил книгу. На него было жалко смотреть. Вода стекала по жидким волосам и упитанной физиономии, и казалось, что брант-инквизитор готов разрыдаться от нанесенной ему незаслуженной обиды. Шани отставил кружку и сказал:

– Занятие окончено.

Академиты выбежали из аудитории, впопыхах даже не забрав свои вещи. Шани закрыл за ними дверь, вынул из кармана платок и протянул Валеру. Тот хмуро принялся вытирать лицо, пыхтя и ворча себе под нос что-то матерное.

– Валер, ну вы как ребенок, честное слово, – с ласковой укоризной произнес Шани. – Присаживайтесь, поговорим.

Валер опустился на стул и, глядя куда-то в сторону, принялся разглаживать мокрый платок.

– Что конкретно вас не устраивает? – продолжал Шани все тем же увещевательным спокойным тоном, каким говорят с расстроенными детьми или животными. – Что я исполняю обязанности несчастного Младича, который и без того согнулся под гнетом забот и болезней? Это временно. Мне, безродной безотцовщине, никогда не занять его кресло. Я к этому и не стремлюсь.

Валер качнул головой, соглашаясь.

– Или вам не нравится послание о Походе за Кругом? – продолжал Шани уже жестче. Валер тотчас же нахмурился и заерзал. Шани понимал, что у этой его инициативы пока не так много сторонников. – Что же, по-вашему, стоит оставить величайшую святыню нашей веры в руках еретиков? На позор и глумление? Да это же стыд наш и горе наше, что Круг Заступника до сих пор не вернулся в Аальхарн. Я скорблю о том, что никто не решился на такой шаг раньше.

– Кто же против этого, – согласно проворчал Валер. Даже если план Шани ему не был по душе, он прекрасно помнил, что в ереси можно обвинить кого угодно, а инквизиторы горят в точности так же, как и колдуны. – А как бы вы вели себя на моем месте? Узнав, что на ваше законное место посягает какой-то дерзкий выскочка?

– Не знаю, – весело ответил Шани и ободряюще похлопал Валера по плечу. – Ну-ну. Выше нос, Валер. Уверяю вас, что ваша карьера вне опасности.