себе под ноги, затушив его подошвой лакированных туфель.

Я задумываюсь и меня ведет под руку безумный интерес, когда одобрительно киваю. В любом случае в машине комфортнее, чем на автобусе.

— Тогда и ты ответишь на мои вопросы, — ставлю условие.

— Даже не знаю, хорошо или плохо на тебя влияет общение с Бессоновым… Но твой язык стал значительно острее, — ухмыляется парень и кивает в сторону своего черного мерседеса, соглашаясь с моими условиями.

*Крошки-енотики, мне очень интересно ваше мнение и поддержка. Если вам нравится книга, я буду бесконечно благодарна за ваши звёздочки или комментарии!*

Глава 9. Я тебя не простила

Я блокирую номер Бессонова и Фирташа, когда они поочередно начинают мне названивать и писать вечером. Не имея желания выслушать даже их извинения, если, конечно, они додумались извиниться, я занималась экономикой с папой в его кабинете.

Экономика — отличный вариант не думать о сегодняшнем дне и грязных словах, которые наговорили парни! Отец отложил все дела, когда я попросила его объяснить мне тему и подготовиться к сдаче модуля. Он спокойно и понятно объяснил логику и формулы, а после поинтересовался какие у меня отношения с преподавателем экономики. Начал расспрашивать о предметах и моей успеваемости, выказывая интерес моей учебы впервые за два с половиной месяца.

Наш совместный вечер был тихим и спокойным. Давно мы так с папой не общались. Я даже не заметила, как разговорилась и призналась, что две недели работала на СТО. Папа был этой новости не рад, но пообещал, что маме ничего не расскажет. Мы поговорили о его работе и как глава фирмы он закидал меня кучей терминов, о которых я ничего не знаю.

В конце концов, когда мы оба утомились, и разошлись по комнатам. Я собралась спать, когда на моём телефоне высветилось очередное сообщение. Если этим идиотам не понятно, что я не хочу общаться, даже если они будут писать с других номеров…

Замираю, когда вчитываюсь в сообщение, отправленное Стасом.

«Напиши мне о своём решении. Как только согласишься — мы начнем тренировку» — я волнительно выдыхаю, поджимая губы.

Я сомневаюсь. Ковалёв преследует личные интересы, которые никак не могут вязаться с моими. Но, конечно, этот змей искуситель знает, как меня заинтересовать и что предложить… Осталось только понять, что он с этого будет иметь.

«Я ещё не приняла решение» — отвечаю я.

«Тик-так, Принцесса, тик-так… Я хочу подготовить победителя, а не проигравшего» — читаю сообщение и крепко сжимаю телефон в руках.

Торопит, давит и заставляет принять решение обоснованным фактом. Две недели — это и без того короткий срок к подготовке турнира на Живых холмах.

«Ты прав, времени не много. Начнем с завтрашнего дня» — рискую и отправляю сообщение, заблокировав телефон.

Внутри всё вспыхнуло от нетерпения и интереса, но я заставляю себя успокоиться и лишний раз всё обдумать. Стас выставил довольно много условий, но результат, который принесёт мне признание и деньги — отличный обмен.

Главное — вовремя остановиться и не подвергать свою жизнь опасности. Тимофей рассказывал, какие трагедии бывают на турнире, когда коэффициент на твой байк зашкаливает за черту бешенных выигрышей.

«Никому — ни слова, как мы договорилась. Завтра будь готова к восьми, я представлю тебя Русо и мы оставим твою заявку на участие» — напоминает мне Стас.

Ничего не отвечаю, положив телефон на тумбу и откидываюсь на подушку. Губы расплываются в довольной улыбке, когда я ощущаю своё право быть безбашенной и уверенной в себе всем на зло и вопреки всему.

* * *

В университете я больше не ходила в столовую и не задерживалась в коридорах, желая одного — поменьше пересекаться с Бессоновым и Фирташем. Несмотря на это, Тимофей был настойчивым и каждый день проявлял инициативу, я игнорировала его и ни разу не удостоила взглядом.

На общих парах с потоком я начала подсаживаться к сокурсникам, которые каждый раз метали взгляд между мной и Бессоновым. Кирилл каждый день сидел мрачнее тучи, особенно, когда я отсаживалась в другой конец аудитории и терялась среди студентов.

А он смотрел на меня — я ощущала каждый его взгляд, прикоснувшийся к напряженной спине и с усилием воли проявляла хваленное равнодушие. Жаль только, что внутри у меня разворачивалась буря и ураган противоречий.

Более того — моё сердце клокотало от ярости, что Бессонов за всю неделю не предпринял ни одной попытки приблизиться ко мне или заговорить. Видимо, извиняться для него — ниже достоинства. Я бы и не простила, но, возможно, это бы смягчило мою принципиальность.

Меня разъедало ощущение недоговоренности, но я предана своим принципам и больше не хочу связываться с Бесом. Не после того, как он при всех объявил, что станет моим первым и… В общем не видать ему прощения и моей задницы!

Его даже не возмутило, что я не пришла на работу. А вот меня возмутило, что он не приехал за мной в дни, когда мы должны были писать курсовой. Ему — плевать, и мне должно быть тоже… Только вот дело в этом самом «должно», которое каждый день угнетает мои мысли, едва я вижу его среди толпы студентов.

Я начинаю подозревать, что Фирташ был прав: Кирилл Бессонов — законченный сердцеед. К тому же испытывает повышенный интерес к блондинкам, это и подтвердила Аня с сочувствующим взглядом. Только жалости мне не хватало!

Стас меня отвлёк от рутины и всё моё внутреннее напряжение выходило каждую нашу тренировку на трассе Русо.

Ковалёв, оказывается, отлично гоняет на байке и знает кучу секретов, как подрезать противника. Русо мне польстил, когда сказал, что сделает на меня ставку, когда увидел мою катку по трассе и заверил, что у меня есть шанс показать себя наравне с новичками.

— Опять твои мысли обо всём, но не о дороге! — ко мне подошёл Стас, когда я прибыла к финишу и сняла шлем. — Ты прибыла на двадцать секунд позже.

— Скажи это старой рухляди, — раздраженно фыркаю я, встав с байка. — Что-то с двигателем. Долго разгоняется, после сброса скорости.

— Это отличный байк, Принцесса, а как для новичка — лучший! — защищает свой мотоцикл Ковалёв.

— После моей прокатки на байке Беса — твой напоминает ковыляющую старушку, — не остаюсь я должной. Стас хмурит брови, скептически окинув меня взглядом.

— Ты оседлала байк Бессонова? — переспрашивает Стас.

— Да, — говорю твёрдо, но без подробностей.

— И? — он требовательно приподнимает брови, требуя ответа.

— Что и? — я спрашиваю это с такой яростью, что даже