повезло больше. Кирилл ей не изменял. Никогда. Даже в самый тяжелый для их семьи период он не приносил на себе бордовые отпечатки.

После разговора с коллегами Соня вернулась в кабинет и оглядела себя в зеркале. Надо же, после косметической маски цвет лица улучшился, и глаза возвратили себе естественный блеск. Теперь она снова стала похожа на всегдашнюю себя. Соня сощурилась и, разглядев на виске чёткий сизый отпечаток, резко отпрянула от стекла.

Чем она лучше Зарины? Она не изменяла Кириллу, но разве переписка с Марком не то же самое? Совесть подсказывала, что очень близко к измене. Неспроста ей так тревожно и сладко, когда телефон тренькает одиночным сигналом. А может, зря она себя накручивает? Ничего же не было и не будет. Просто редкие беседы, даже не беседы, а переписка. И неизвестно, напишет ли он снова.

Из раздумий вывело внезапно открывшееся окно. Соня вздрогнула и кинулась к раздувшейся парусом шторе. Она открывала створку, когда проветривала кабинет, и забыла о ней. Промозглый ноябрь ввалился в комнату и, раскрыв объятия, пощипал за щёки. Такого холодного конца осени давно не случалось, в воздухе пахло снегом. Обычно Кубань радует теплым климатом, а снегопад – редкое явление, достойное быть запечатлённым на камеру.

В тот год, когда состоялся её триумф на Осеннем балу, ноябрь был влажный и, пожалуй, такой же холодный.

***

Марина резко развернулась и едва не свалила горшок с алоэ. Вика возмущенно отпихнула её в сторону.

– Не ёрзай, отрастила себе жопу.

Огромные, просторные классы продувались насквозь, только у батарей было уютно и комфортно. На переменах заветные места не пустовали, их занимали в первую очередь. В кабинете биологии с доступом к вожделенному источнику тепла возникли проблемы. Маруська Игоревна устроила в своем классе оранжерею, правда, с довольно скудным набором флоры. Не слишком-то хороший из неё получился садовод. Чтобы цветы получали больше света, она попросила трудовика прибить дополнительные широкие подоконники, они-то и закрыли доступ к теплу. Между дощечек втискивался только один в меру упитанный человек или два щуплых полубоком. Олеся, естественно, занимала одиночное место. Вике и Марине пришлось делить одну батарею на двоих.

Соня не рвалась к батареям, сидела за партой и изо всех сил делала вид, что ей тепло и нет никакого дела до Марка, стоящего всего в метре от неё. Он слушал музыку в наушниках, но басы прорывались наружу, отчетливо различались даже отдельные слова. За батарею Марк тоже не воевал, да и замерзшим не выглядел: не застегнул воротник, не покрылся мурашкам и не сутулился.

Марина выровняла горшок с алоэ, снова втиснулась в узкое пространство.

– Какого хрена Маруська развела тут висячие сады Семирамиды? Как специально, чтобы нас заморозить.

– Да, это её великий план, – вклинился Костя, – она же нас ненавидит.

– Взаимно, – хмыкнула Олеся.

Словно услышав их беседу, в кабинет вошла учительница, но не одна, в сопровождении директора. Класс притих, появление Бориса Константиновича не предвещало ничего хорошего. Олеся напряглась, Костя судорожно копался в памяти, пытаясь припомнить все свои проступки. За курение в раздевалке он уже получил, а больше ни на чем вроде не попался.

С опозданием ученики поднялись.

Борис Константинович великодушно махнул рукой.

– Сидите, сидите. Я по делу, – он оглядел класс, остановил взгляд на Соне, затем перевёл его на Марка. – Двадцать пятого планируется осенний бал.

Класс не дослушал и радостно загалдел, хотя новостью это не являлось. Бал давно стал ежегодным событием. Директор дождался, когда голоса утихнут, и продолжил:

– До меня дошла информация: запечатлеть школьные таланты приедет журналист с местного канала. Поэтому к балу мы решили приурочить еще и награждение наших лучших учеников. Победительница олимпиады по химии и чемпион городского кросса в вашем классе. Кроме них будет еще пять человек. Так что Абросимов и Тихомирова вам нужно будет прийти ещё на общую репетицию, чтобы прогнать награждение без сучка и задоринки.

Марк хмыкнул и, невзначай придвинувшись к Соне, оперся костяшками пальцев в столешницу. На олимпиаде он отстал от неё всего на пару баллов, успел по этому поводу не раз выразить злое удивление. Соня скосила взгляд в его сторону и, задрав подбородок выше, демонстративно отодвинулась подальше от его руки.

– А дискотека будет? – поинтересовалась Вика.

– Дискотека будет, – недовольно подтвердил Борис Константинович, – к вам у меня особая просьба. Ваш класс всегда отличался творческим потенциалом. Вы дружные и сплоченные, не подведите меня, подготовьте выступление как следует.

Олеся отстранилась от батареи, скромно улыбнулась.

– Борис Константинович, можете на меня положиться. Всё сделаем! У нас не только бегуны и химики водятся.

– Очень на вас рассчитываю, – он развернулся к учительнице, – если будет нужен ключ от актового зала, без проблем берите в радиорубке, я предупрежу Артёма. Только вы с другими классами обговорите очередь.

Олеся благодарно улыбнулась.

– Спасибо вам, в классе, конечно, так не отрепетируешь. Ашки и бэшки тоже готовятся?

– Конечно. Но вы всегда меня выручали. Не представляю, что будем делать, когда вы уйдёте из школы. Эх, не подрастает подходящая замена.

– Будет сделано, – с готовностью подтвердила Олеся.

Уже на следующий день состоялась первая репетиция. Точнее, мозговой штурм. Олеся согнала класс в актовый зал, распустила шнурки на шторах, чтобы закрыть стеклянные двери и оградить важное совещание от любопытных учеников. Идеи были, но звучали как-то вяло, не впечатляюще. Олеся бродила вдоль сцены перед притихшими одноклассниками и возмущалась:

– Вы меня подводите! Если мы сейчас же не придумаем три адекватных номера, директор с нас спустит три шкуры.

– С тебя спустит, – напомнил Бублик.

Олеся развернулась на каблуках, бросила взгляд на Костю. Он тут же поднялся, сжал впечатляющих размеров кулак.

– Рот закрой. Тебя вообще никто не спрашивал.

Вика устало протянула:

– Давайте пародию какую-нибудь сделаем. Юмор всегда хорошо прокатывает.

Олеся снова прошлась вдоль ряда первых кресел, остановилась напротив Марка, бесцеремонно выдернула из его уха наушник.

– Что ты там всё время слушаешь?

Он молча вынул из разъема шнур и добавил громкость. Зал тут же заполнился простецкими гитарными переборами и мужским речитативом. Все прислушались, некоторые сразу распознали знакомый мотив и заулыбались, Соня же не знала эту песню и, нахмурившись, попыталась различить слова. Услышав отрывок исповеди бомжа, она удивленно застыла. В таком ошарашенном состоянии прослушала песню до конца, хорошо, что там остался один куплет, не пришлось долго мучиться. Некоторые подпевали. Костя явно знал слова, даже ногой притопывал.

Олеся тоже была удивлена.

– «Сектор газа»? Да уж, музыкальный вкус у тебя специфический.

Марк пожал плечами, оправдываться и защищаться не подумал. Ему нравилось, и этого было достаточно.