— Только посмей, — прошипел Марко, но, похоже, лишь привлек внимание Дэмиена.

— Это не шутка, — ответила Вик. — Это реальная история. И обещаю, она тебя не разочарует. Клянусь, не прогадаешь.

— Не знаю… — проговорил Дэмиен, снова направляясь к ним. — Таких крупных новостей никогда еще не было. Но черт возьми, лучше уж вам услышать их от меня, чем от кого-то другого.

— Ты первый, — сказала Вик.

Если честно, новости ее не особо интересовали. Она просто размышляла, как получше рассказать свою историю, которую потом станут пересказывать много раз.

Дэмиен глубоко вздохнул, окинув взглядом их лица. Двое песчаных дайверов ждали. Над дюнами раздалось громыхание Лоу-Пэба, и в небе над их головами пронесся песок.

— Гребаный Данвар, — наконец сказал Дэмиен. — Кто-то его нашел.

21. Похороненный заживо

Это был королевский склеп. Друг Хэп бросил его умирать в склепе некоего проклятого короля, полном несказанных богатств. Палмеру предстояло испустить последний вздох во владениях, от которых не отказался бы ни один босс Спрингстона. Там, где следовало бы упокоиться воистину великому человеку.

«И меня это вполне устроит», — мрачно подумал он.

Воздух в погребенном пескоскребе имел затхлый привкус и словно становился разреженнее. Но его хватило на дольше, чем воды. Палмер наливал себе по полкрышечки на протяжении, как ему казалось, пяти дней. Он съел обе полоски вяленого мяса по крошечному кусочку зараз, будто мышь, пытающаяся добыть сыр из заряженной мышеловки. Теперь мясо исчезло вместе с пятнадцатью или двадцатью фунтами его самого. Он не поел как следует даже перед путешествием на север — стресс перед глубоким нырком всегда отбивал у него аппетит. Нет… Дело было даже не в нырке, а в предстоявшем походе с палаткой по случаю годовщины. Перед этими походами он никогда как следует не ел. Год назад у него не получилось. Черт… Возможно, он уже провел тут целую неделю. Кон и Роб отправились без него, как и в прошлом году. Кон и Роб. Они никогда больше ничего не услышат о своем старшем брате.

А может, прошло и не столь много времени. Он насчитал пять дней — пять неодолимых желаний поспать, — но, возможно, их было четыре. Черт, могло пройти десять дней или десять часов с тех пор, как Хэп его бросил. Разум сыграл с ним дурную шутку. Он слышал странные звуки и голоса. Ему снился сон про отца, казавшийся столь реальным, что Палмер всерьез подумал, будто он умер и оказался в раю. О да. Этот склеп был достоин короля, но где нашел последнее пристанище его придурок-папаша? Кости отца перетерло в песок в Ничейной земле — вот где. Нищенские похороны босса. Смерть, полная отчаяния. Столь же иронично, как и роскошный склеп Палмера.

Но Палмер был достаточно взрослым, чтобы помнить жизнь босса. Он ревел во всю глотку, когда мать забрала их из стены. Он ревел, когда его отдали в другую школу с чужими детьми, от которых плохо пахло. Он ревел еще истошнее, когда не смог больше ощущать их запах, поскольку начал вонять так же, как и они. Сейчас он многое бы отдал за те слезы. Хотя бы крышечку.

Он облизал потрескавшиеся губы. Сон об отце теперь обрел смысл. Его не оставляли мысли об очередной годовщине. Он снова подвел Кона и Роба. Он оказался дерьмовым братом и дерьмовым сыном и не заслуживал смерти в столь прекрасном месте.

Погруженный в мрачные размышления, он покинул конференц-зал, который выбрал в качестве добровольной тюрьмы в надежде на возвращение Хэпа, и двинулся через темное здание, уменьшив до предела свет дайверского фонаря, чтобы сэкономить заряд старой батареи. Может, ему удастся найти озерцо воды в том месте, где пробился какой-нибудь источник или протекла влага сквозь невероятно плотный песок. Но надеяться на это вряд ли стоило. Он покинул конференц-зал, чтобы уйти подальше от собственных кошмаров и неудач. Чтобы блуждало его тело, а не мысли.

Перед смертью он намеревался в последний раз нырнуть в песок. Лучше уж погибнуть там, чтобы его обнаружил другой дайвер из числа тех, кто придет за сокровищами этого города. Заряда энергии в костюме пока хватало, и вполне можно было выяснить, как далеко он сумеет добраться, прежде чем песок заполнит его легкие. Но какая-то наивная часть его разума продолжала верить, что Хэп вернется, что Брок пошлет за ним других дайверов, что он поступит глупо, если нырнет и погибнет, в то время как в этом здании еще есть пригодный для дыхания воздух. В любой момент мог ворваться Хэп со вторым комплектом баллонов, смеясь и рассказывая, что он отсутствовал всего два часа, что пираты заплатили им кучу монет и теперь все пиво и все девушки в Спрингстоне принадлежат им двоим.

Несмотря на эти мысли, надежда истощалась с той же скоростью, что и кислород. Надежда, державшая его в плену этого помещения со стульями, большим столом и кипятильником, иссякала. Исчезла необходимость оставаться там, куда придут за ним дайверы. И когда надежда исчезла окончательно, он вышел через ту дверь, что обрекла его на смерть, через ту тяжелую дверь, которую Хэп захлопнул у него перед носом, и в тусклом свете фонаря он впервые обошел свой склеп.

Ему доводилось видеть множество полуразрушенных и засыпанных песком офисных зданий в окрестностях Спрингстона, но они никогда не были столь обширными и столь нетронутыми. Здания, которые он видел, подвергались разграблению в течение столетий. Обладавшие властью над песком люди проделали в них громадные дыры и забрали практически все, имевшее хоть какую-то ценность. Но сейчас Палмер шагал по идеально воссозданной копии давно умершего мира. Это был музей погребенных богов и мира, в котором они жили. Идя по коридору, он невольно подсчитывал, сколько денег могли бы принести все эти часы, картины в рамах за идеально чистым стеклом, встроенные в стены светильники и многие мили медного провода, неповрежденная плитка и деревянные столешницы. Деньги были повсюду.

Сюда придут другие дайверы, чтобы заявить свои права на эти вещи. Вряд ли среди них окажется Хэп, поскольку его будет мучить