расселины в земле, много раз пересеченной туда и обратно, будто прошитой стежками, и взглянули на безмолвный горизонт.

Было раннее утро. Солнце еще не взошло, и за горизонтом таился розовый призрак рассвета. В нависшем ночном небе ощущалась необычная тяжесть. Звезды исчезли, но их поглотил не свет наступавшего дня, а нечто, висевшее в воздухе. Коннер сбросил платок. Песок, обычно круживший на ветру, таинственным образом исчез, будто испугавшись чьей-то поступи вдали. Холодное утро стало еще холоднее, лед в ночной пустыне словно жалобно цеплялся за рассвет в страхе перед розовым призраком, и Коннер услышал шаги. Услышал рокот. Какой-то звук. Что-то приближалось.

— Что-то надвигается, — проговорил Роб, поднимаясь на ноги. — Что-то надвигается! — крикнул он.

Палмер, Лилия и мать прекратили разбирать палатку и побежали к двум мальчикам у расселины, вглядываясь и вслушиваясь в тяжелую тьму. Парусина палатки хлопала на поднимавшемся ветру, слышался ритмичный, становившийся все громче звук. То были не шаги мертвых, или их давно ушедшей сестры, или их отца — но нечто еще более невозможное. Сперва оно обрушилось на Роба, а потом на мать, забарабанив по песку, неся с собой порыв холодного ветра и затмевая звезды, — влага с небес, ответ на долгую тишину, знак, что кто-то где-то очень далеко все слышал.

Мать упала на колени и разрыдалась.

А небо проливало слезы по своему народу.

~