Не сдалось Уральское казачество — единственное войско, не поддавшееся большевистской пропаганде и революционному разложению. Дело в том, что на Урале не было раздела земель — казаки не получали надел, а брали в здешних степях сколько нужно. А главное — уральцы были староверами и за веру держались куда крепче, чем прихожане «официальной» церкви. "Постоять за веру", "пострадать за веру" здесь было далеко не формальными понятиями, впитываемыми с младенчества. Большевики для них однозначно стали «антихристами», и казаки, поднявшись до единого, так и не пустили их в Уральск.

Северный Кавказ взорвался, как пороховая бочка. Дагестан потянуло к Турции. К белым дагестанцы были лояльны, а против большевиков начали партизанскую войну. В Чечне враждовали полсотни партий, по числу шейхов. Но все партии сплоченно нападали на русских, громили казачьи станицы, грабили Грозный и нефтепромыслы. Ингуши грабили всех — казаков, осетин, большевиков, захватывали Владикавказ, соединялись с чеченцами против казаков. Осетины соединялись с казаками против большевиков и ингушей. Кабардинцы отняли у своих дворян землю и старались сохранять нейтралитет. Черкесы прятались в горах, преследуемые и уничтожаемые большевиками.

Из южных казачьих войск первым пало самое малочисленное, Терское. На нею навалились со всех сторон. Мало-мальски боеспособные казачьи сотни должны были защищать край от чечено-ингушских набегов. В Армавире образовался ревком. В довершение бедствий на Терек хлынули разложившиеся толпы солдат Закавказского фронта. 13 декабря в Прохладной по приказу Владикавказского совдепа банда солдат отцепила вагон с терским атаманом Карауловым, после чего изрешетила огнем. Караулов погиб вместе со своим штабом, власть на Тереке перешла к местным советам.

На Кубань большевики повели наступление от Новороссийска. Правительство и Рада не знали, что предпринять. Под давлением «демократии» они боялись даже своих генералов, не говоря об Эрдели, представителе Корнилова на Кубани. Спасло положение назначение командующим 28-летнего летчика капитана Виктора Покровского. Молодой, энергичный, смелый и жестокий, типичный выдвиженец гражданской войны, он сумел сколотить добровольческий отряд и наголову разгромил красных под Эйнемом. За успех Кубанская Рада произвела его в полковники. Катастрофа отсрочилась…

А Дон, главную белую цитадель, обложили от Харькова, от Воронежа, от Таганрога, от Ставрополя. Но разве справились бы зимой 18-го большевики с Доном, если бы не позиция самих донцов? Объявив «нейтралитет», казаки расходились по станицам. А противостояли нашествию лишь Добровольческая армия в 2 тыс. штыков и около 400 донских партизан. Перебрасывались по нескольку сотен, а то и десятков бойцов с участка на участок от Таганрога до Новочеркасска. Несли потери, но большевиков сдерживали. Из партизан отличался есаул Чернецов — дерзкий, смелый и волевой, еще один типичный выдвиженец гражданской войны. Своим маленьким отрядом он не только удерживал границу с Донбассом, не давал оттуда хлынуть местным красным формированиям, но и вторгался стремительными рейдами на большевистскую территорию, громил совдепы, рассеивал части красной гвардии.

Корнилов и Каледин в январе разделились. Оставив атаману офицерский батальон с батареей для защиты Новочеркасска и в качестве ядра для донских формирований, Добровольческая армия перешла в Ростов. Рассчитывали на помощь города, поддержку местных тузов, на новый набор — в Ростове жили до 16 тыс. офицеров. Тщетно. Тузы жались, офицеры все еще старались остаться в стороне от «междоусобицы». В армию вступила лишь небольшая часть.

Между тем новый взрыв изнутри потряс Дон. Регулярные полки, вернувшиеся с фронта, Каледин размещал по крупным станицам вдоль железных дорог. В Каменской были расквартированы 27, 44, 2-й запасной полки, сильно зараженные большевизмом. Туда же попали лейб-гвардии Казачий и Атаманский полки, торчавшие в Петрограде, а значит, и разболтавшиеся. Большевики не скупились на агитаторов, да и свои, местные, нашлись. И 10 января состоялся съезд фронтового казачества. В строю к этому времени осталась одна треть личного состава — бузу подняли те, кого меньше всего тянуло к земле, по станицам. Набрали делегатов еще от шести полков, пяти батарей, отдельных подразделений и объявили о переходе власти к ревкому во главе с Подтелковым.

Большевизм поначалу был специфический, казачий. Долой атаманов и все начальство, а корниловцев разоружить и выгнать. Вся власть «народу», то есть, мол, — нам. А раз власть народная, то и Красная гвардия из России не полезет. Они там — сами по себе, а мы сами по себе… Будем строить жизнь, как захотим. Каледин послал 10-й полк разогнать съезд и арестовать зачинщиков. Но даже этот полк, считавшийся надежным, любимое детище Краснова, приказа не выполнил и в состоянии «нейтралитета» примкнул к митингам. Переговоры Каледина с ВРК результатов не дали. Заигравшись "в революцию", казаки переизбрали командиров, начали занимать отрядами железнодорожные станции.

Тогда против них направили Чернецова. У него было всего несколько сот партизан, 2 легкие пушки и тяжелая батарея. Отчаянным рейдом он захватил узловые станции Звереве и Лихую, выбил красных, оставил там заслон и налетел на Каменскую. Вся масса революционных полков, батарей, отдельных подразделений была разбита и в панике бежала. На Чернецова ударил другой враг. Красногвардейские отряды Саблина из России вышли в тыл горстке храбрецов, перерезав железную дорогу и сбив белый заслон из одной роты. Чернецов повернул на них, раскатал в пух и прах 3-й Московский полк, потрепал Харьковский полк и обратил Саблина в беспорядочное отступление.

Между тем Донревком, сбежавший после поражения в Миллерово, уже безо всяких оговорок отправил в Совнарком верноподданническую декларацию о признании центральной власти большевиков и запросил помощи. А красные казачьи полки, сбежавшие из Каменской, собрались в Глубокой. Из новых командиров выделился войсковой старшина Голубов. Хитрый и энергичный, он принялся сколачивать изо всей этой каши боеспособное соединение на базе 27-го полка. Тем не менее, следующий бой выиграл опять Чернецов. Совершив обход, он напал на Глубокую не по железной дороге, где его ждали, а из степи. Опять толпы революционеров бежали, побросав обозы и пушки.

Но на просьбу Донревкома о помощи уже охотно откликнулось красное командование. Уже шел на выручку Воронежский полк Петрова. На следующий день на Чернецова обрушились соединенные силы. Взяли в клещи. Основное ядро белых сумело прорваться и уйти. Но сам лихой командир, бывший в гуще боя, а с ним человек 40 офицеров были отрезаны и попались в плен. Их изрубили шашками. Чернецова кромсал лично председатель Донревкома Подтелков. Соединившиеся красные части Голубова, Петрова и Саблина двинулись на Новочеркасск.

И на других фронтах приближалась катастрофа. Отряд из юнкеров и офицеров под командованием А. П. Кутепова под Таганрогом нанес серьезное поражение армии Сиверса, захватив орудие, броневик, 24 пулемета. Но в тылу, на Русско-Балтийском заводе, рабочие подняли восстание. Сиверс, оправившись, перешел в контрнаступление, и Таганрог пал. В конце января красные части Сохацкого, наступавшие из Ставрополя, заняли Батайск, оказались только Доном отделены от Ростова. Правда, они настолько увлеклись грабежами и пьянством, что развить свой успех так и не смогли.