Вот что писал об этом обычае Якумо Коидзуми:

«Собственно, это — брак, свидетельством которого является смерть. Они дают друг другу обет любви в присутствии богов, пишут прощальные письма и умирают.

Никакой обет не может быть более глубоким и священным, чем этот. Поэтому, если случится, что посредством какого — то внезапного внешнего вмешательства, или усилиями медицины, один из них оказывается выхвачен из объятий смерти, он становится связанным самыми серьезными обязательствами любви и чести, требующими от него уйти из этой жизни при малейшей представившейся возможности. Разумеется, если спасают обоих, все может закончиться хорошо. Однако лучше совершить любое жесточайшее преступление, караемое пятьюдесятью годами заключения, чем стать человеком, который, поклявшись умереть с девушкой, отправил ее в Светлую Землю одну. Женщину, уклонившуюся от исполнения своей клятвы, могут частично простить, однако мужчина, выживший в дзёси из — за внешнего вмешательства и позволивший себе продолжить жить далее, не повторяя попытки, до конца своих дней будет считаться предателем, убийцей, жалким трусом и позором для всей человеческой природы».

Я с трудом успела переодеться перед первым выступлением, потому что Крис увязался за мной. Когда мы примчались в агентство, девушки, полностью готовые к выходу, стояли возле Лизы и с нетерпением смотрели на дверь. Наше появление вызвало улыбки на их набеленных лицах, но они были в образах, поэтому от комментариев воздержались, прикрыли улыбки веерами и поклонились. Крис замер, потом начал зачем-то аплодировать и восклицать:

— Шик! Чудо! Браво!

— Лиза, займись нашим гостем, — быстро сказала я и исчезла в кабинете.

Через полчаса вышла оттуда в черном кимоно с меховой опушкой, при полном гриме и в парике. Шофер подогнал наш микроавтобус ко входу. Крис поспешил за нами.

— Кристиан, а ты куда? — крикнула ему вслед Лиза, но он сделал вид, что не слышит.

— Ты не сердишься? — прошептал он в машине мне на ухо и сжал за локоть. — Но ты опять проездишь до ночи, а завтра утром я уже улетаю. Зачем же терять время? Просто побуду рядом и полюбуюсь на мою прекрасную гейшу.

— Боюсь, что тебе придется сидеть в гримерной, — заметила я. — Мы сейчас в полном составе едем на день рождения директора одного крупного банка. Там пробудем два часа. И тебя, Крис, никто не приглашал, сам понимаешь.

— Ничего страшного, — улыбнулся он, внимательно изучая Ханако, сидевшую напротив.

Она подняла длинные накрашенные ресницы, глянула на Криса, потом посмотрела на меня и тут же прикрыла лицо раскрытым ярко-голубым веером. Ее темно-синее кимоно было сплошь расшито серебряными узорами, а ворот отделан полоской белого меха норки, и Ханако казалась японской Снегурочкой. Но я заметила, что ее глаза грустны.

«Необходимо срочно встретиться с этим балбесом Тимом, — подумала я, глядя на белые цветы хризантем на ее раскрытом подрагивающем веере, — и выяснить, в конце концов, что между ними происходит».

Я перевела взгляд на шушукающихся Сакуру и Идзуми. Они периодически смотрели на Криса с нескрываемым любопытством. Скоро мы приехали, потому что ресторан, в котором проходило торжество, располагался в одном из арбатских переулков недалеко от нашего агентства на Кропоткинской. Крис помог нам выйти, по очереди протянув руку каждой из девушек. Администратор сопроводил нас в служебное помещение, превращенное на время в гримерную. Дальше все шло по плану. Приведя себя в порядок, мы отправились в зал, где веселье было в полном разгаре. Нас встретили криками и аплодисментами. После представления мы рассеялись по залу, занимаясь своим делом. Мужчины общались с любопытством, женщины настороженно. Я знала, что в нашем обществе по-прежнему бытует мнение, что гейши — это японские проститутки. И этот устойчивый стереотип трудно было поломать только нашими выступлениями. Для огромной Москвы мы были как песчинки в пустыне.

Вскоре в центр зала вышла Сакура и исполнила номер на сямисэне, напевая в такт музыке старинную японскую песню. Все затихли, слушая непривычные звуки и незнакомые слова. Странно было видеть девушку в красном кимоно, с высокой прической, с коралловыми канзаси[5], со старинным инструментом в руках среди обычных мужчин и женщин. Она выглядела, как ожившая гравюра, случайно попавшая в этот ресторан. Когда она закончила и поклонилась, ей стали аплодировать и шумно выражать одобрение. Один из гостей бросился к Сакуре с рюмкой водки в руке и настойчиво начал уговаривать выпить. Она поклонилась, улыбнулась и отказалась.

— По правилам гейше не полагается пить с гостями? — услышала я и резко повернулась.

Возле меня, чуть сзади, стоял Крис и довольно улыбался. В его руке был длинный фужер с шампанским.

— Ну что с тобой поделаешь? — вздохнула я.

— Ничего, — тихо ответил он. — Просто люби меня.

После этого торжества мы должны были разделиться. Сакура и Идзуми поехали на юбилей одного известного артиста, а мы с Ханако на корпоративную вечеринку в юридическую компанию. Хуже всего было то, что оттуда мы должны были отправиться в загородный особняк господина Ито. Я предполагала, что мы там переночуем, а утром вернемся домой. Но Крис не отставал, и я не знала, что делать. Знакомить его с господином Ито совершенно не хотелось.

Но на вечеринке меня ждал еще один неприятный сюрприз. Ханако исполняла танец с зонтиком, я сидела за столиком возле пожилого мужчины, периодически подливая ему виски и мило болтая ни о чем. Крис дипломатично устроился за соседним столиком, делая вид, что он один из гостей. Когда Ханако закончила и замерла в эффектной позе с раскрытым, медленно вращающимся на плече зонтиком, присутствующие зааплодировали. Она поклонилась, сложила зонтик, и в этот момент к ней подошла Инга. Я увидела, как Ханако вздрогнула. Но она тут же взяла себя в руки и, мило улыбнувшись, что-то ответила. Потом, быстро семеня на гэта, направилась ко мне. Инга шла за ней, что-то раздраженно говоря.

— Добрый вечер, — вежливо сказала я, вставая.

— Вы вдвоем? — удивилась Инга. — Привет, Аямэ! — все-таки поздоровалась она.

Я извинилась перед мужчиной, с которым сидела, поклонилась ему и неторопливо отошла от столика, спокойно улыбаясь. Инга и Ханако двинулись за мной. Я увидела, как Крис приподнялся, но строго на него глянула. И он, будто читая мои мысли, опустился на место. Мы остановились возле окна.

— А где еще две? — усмехнулась Инга, беря бокал с подноса проходившего мимо официанта.

— В другом месте, — ответила я, глядя ей в глаза.