Медовый месяц новобрачных начался в замке Лезиньи, где Мари когда-то проводила свой медовый месяц с первым мужем. Придворные остряки состязались в остроумии по поводу покойного фаворита, проявившего столь трогательную заботу о судьбе своей молодой вдовы. Через несколько дней Клод де Шеврёз повез Мари по своим землям, дабы она ознакомилась со своими новыми владениями, центром которых был небольшой городок де Шеврёз. Молодая и красивая герцогиня понравилась подданным, с большим воодушевлением приветствовавшим ее. Она неизменно проявляла доброту по отношению к бедным, сочувствие – к несчастным и учтивость – к слугам.

Особенно пришелся ей по вкусу замок Дампьер, типичное массивное строение времен Возрождения из красного кирпича с башенками по обеим сторонам, окруженное каменной оградой и рвом, заполненным водой. Вокруг до горизонта тянулись леса и озера, места более чем благоприятные для охоты и рыбной ловли. Мари с особым удовольствием привезла туда детей от первого брака и наслаждалась с ними спокойной жизнью владелицы замка. Но ее душа не успокоилась до тех пор, пока ее не известили, что король сменил гнев на милость и простил Клода де Шеврёз, и тот без промедления отправился помогать королю укрощать гугенотов. Однако Людовик не спешил дозволить Мари вернуться ко двору. После смерти герцога де Люиня большую силу вновь забрала мать короля, Мария Медичи. Она ненавидела невестку и, естественно, ее подругу. Вдовая королева добилась кардинальской шапки для своего фаворита, епископа Люсонского, отныне известного под именем кардинала де Ришелье. Анна Австрийская после неудачной беременности вообще потеряла благосклонность мужа и не осмеливалась даже слова сказать в защиту Мари.

За дело взялись принцесса де Конти и ее любовник Франсуа де Бассомпьер, которому в 1622 году король пожаловал звание маршала. Весной 1622 года Людовик XIII занимался подавлением гугенотов в Пуату, Гиени и Лангедоке. Франсуа де Бассомпьер и Клод де Шеврёз проявили себя достойными сподвижниками короля. Благодарный король пожаловал супругу Мари должность великого сокольничего Франции. Естественно, тот осмелился вступиться за свою супругу. Людовик сдался не сразу, но из уважения к Клоду в августе 1622 года позволил Мари вернуться к исполнению своих обязанностей в покоях королевы.

Однако возвращение в Лувр прошло не совсем гладко. За время отсутствия Мари обязанности гофмейстерины исполняла вдова коннетабля де Монморанси, одна из наиболее уважаемых особ могущественного клана Монморанси-Конде. Когда был жив де Люинь, гордость не позволяла ей служить под началом молоденькой Мари, и она предпочла удалиться от двора. Теперь же дама не желала освобождать место гофмейстерины для сей легкомысленной особы, ибо это означало бы позорное поражение. Проблема начала приобретать государственное значение, Людовик даже консультировался с юристами и затем вынес вопрос на рассмотрение Государственного совета. Двор немедленно разделился на две партии, одна поддерживала дом Монморанси-Конде, другая – герцогов Лотарингских, к которым вследствие замужества теперь принадлежала Мари. В конце концов, было вынесено соломоново решение: дабы не оскорбить ни одну из двух дам, должность гофмейстерины упразднялась. С целью умиротворить герцога де Шеврёз, не постеснявшегося выразить свое неудовольствие, ему было пожаловано звание первого камергера короля.

Впрочем, потеря должности ничуть не огорчила Мари. Ее положение при дворе было еще более прочным, нежели при жизни де Люиня, когда фортуна в любую минуту могла повернуться спиной к фавориту. Собственно, лишь преждевременная смерть спасла его от опалы. Теперешнее же положение жены одного из первых вельмож королевства, родственника иностранных принцев, приятеля короля, было непоколебимым. Ныне к ней обращались не иначе как «ваше высочество». Даже предводитель мятежных гугенотов теперь приходился ей родней. К тому же она теперь набралась достаточно опыта в любовных делах, чтобы завлечь в свои сети любого мужчину.

Казалось, ссылка и второе, во многом вынужденное, замужество, должны были остепенить Мари, но ничего подобного. Она вновь оказалась в кругу друзей королевы, принцессы де Конти, мадмуазель де Вернёй (теперь герцогини д’Эльбёф) и мадам дю Верне, и тотчас же начала побуждать королеву к галантным похождениям. Сама обстановка при дворе способствовала этому – культ любви, балеты, песни, стихи. Эти дамы были молоды, красивы, замужем за мужчинами, к которым не испытывали любви, но жаждали ее всем сердцем и телом. Положение Анны Австрийской было сложным, ибо статус королевы обрекал ее на целомудрие, а религиозность и гордость испанской инфанты не позволяли перейти опасный рубеж. Мари же, познавшая радость греховной плотской любви с де Шеврёзом еще при жизни мужа, жаждала умножить свои победы и приобщить к этому опасному и упоительному занятию свою подругу. Недаром ей приписывали это краткое, но емкое высказывание, ставшее своеобразным девизом ее жизни:

– Я не люблю невинных удовольствий.

22 февраля 1623 года в Лувре давали очередной балет. Король Людовик XIII предпочитал этот вид развлечений всем прочим и, невзирая на свою прижимистость, не жалел денег на него. Он сочинял либретто для представлений и, не будучи искусным танцором, добросовестно исполнял второстепенные роли. Несмотря на нередкие покушения на жизнь монарших особ, любой прилично одетый человек мог прийти в Лувр, дабы поглазеть на эти представления, оформленные с необыкновенной пышностью и по последнему слову театрального оборудования, выписанного из Италии. На все эти чудеса пришли подивиться два молодых человека, находившихся в Париже по пути из Лондона в Мадрид. Лишь немногим было известно, что этими двумя дворянами, путешествовавшими инкогнито, были наследник короны Англии, принц Уэльский Карл, и фаворит его отца, короля Иакова I, в ту пору пока еще граф Бекингем. Именно в тот вечер на Бекингема произвела потрясающее впечатление жена короля Анна Австрийская, пребывавшая в расцвете молодости и красоты.

Для описания подробностей стремительной головокружительной карьеры провинциального дворянина Джорджа Вильерса отсылаю читателей к моей новелле «Красавец Бекингем – неотразимый и неукротимый» в книге «Любовь по-французски». К 1623 году он уже безраздельно царил в сердце немолодого хворого короля Иакова и сумел подчинить себе принца Карла, который поначалу питал к нему ярко выраженную нелюбовь. Невзирая на молодость, Бекингем уже стал законченным вельможей. Началом своей карьеры он был обязан исключительно своей красоте, которая покорила короля Иакова, обладавшего ярко выраженными нетрадиционными наклонностями. Но недаром мать Джорджа шла на все жертвы, чтобы дать ему хорошее образование, включавшее также пребывание во Франции. Он был неглуп и отточил до совершенства все качества, требуемые для идеального придворного: был прекрасным наездником, фехтовальщиком, игроком в мяч, отлично разбирался в лошадях, собаках и охотничьих птицах. Что же касается искусства царедворца, то он танцевал с непередаваемым изяществом, выражался с изысканным красноречием, умел ухаживать за дамами и точно знал, кому, что и как сказать. Его мать, прибегнув, прямо скажем, к весьма нечистоплотной уловке, женила его на одной из самых богатых невест Англии, Кэтрин Мэннерс. Это была совершенно ничем не примечательная особа, по уши влюбленная в мужа и обожавшая его как некое верховное божество. Обладая хорошим вкусом и неограниченными средствами, Бекингем со временем научился разбираться в искусстве и, как это было принято у истинных вельмож, стал претендовать на роль мецената и коллекционера.