Полностью ошеломленный обрушившимися на него сведениями, Роман задумался и не глядя продолжил наливать из фляги, уже не прислушиваясь к булькам. Из-за чего и был моментально окрикнут Юриным заплетающимся голосом:

— Нет, ну ты что делаешь! Спирт-то не разливай. И так жизнь поганая, а тут еще ты непотребство творишь. Ик! — Положив подбородок на скрещенные руки и практически неразборчиво продолжив, тот донес до окружающих всю меру вселенской несправедливости: — Мне, значит, нельзя, а сама вокруг него так и вьется. Мало того, утром так вообще из его комнаты выходила! — Схватив наполненную рюмку, страдалец мгновенно опрокинул ее и уж совсем никакущим голосом добавил: — Нет в мире спр… справедливоси. — После чего окончательно улегся на столе и захрапел.

— Ром, не обращай внимания. Это он у нас от недостатка женского общества. Мы с ним вообще-то из одной деревни. А насчет Ва Сю, это он зря. Сам же видел, как ее командир лечил. Она ведь как оборотилась, чуть лапы-то не откинула. Да и Леший, я сам слышал, говорил, что пока ей далеко от командира отходить нельзя — заболеть может.

Окончательно офигевший Роман, начинающий трезветь, несмотря на наличие в организме ударных доз спирта и темноэльфийской настойки, чуть ли не блеющим голосом спросил:

— Так, ответь мне как на духу: при чем тут уши и хвост?

Придвигая к фляжке посуду, Гена, уже начинающий про себя хихикать от предвкушения эффекта, совершенно серьезным голосом ответил:

— Так ты что, еще не понял? Она ж лиса-оборотень. Неужто не ясно? Да и под косынкой уши-то просматривались, что, не углядел? Вот ведь тетеря…

3.08.1941 г. Олег Камбулов (в немного пьяном состоянии)

Как хорошо, что я выпил совсем чуть-чуть. Вон как всех остальных развезло. А ведь с чего все начиналось? Мы-то, хоть все это готовили, и то сперва ошалели. Вот что правильное освещение и сервировка делают. Я такой зал только на картинках в книгах видал, все вообще как в сказке выглядело. Особенно когда Ссешес вместо ламп под потолком два маленьких солнца подвесил — окружающее вообще нереально выглядеть стало.

Гостей это богатство поначалу так совсем ошеломило. Тут я их понимаю — летели в какую-то тьмутаракань, думали, тут максимум шалаши из лапника и заезжий фокусник представления дает. А тут! Да я даже себе признаться до сих пор боюсь, что все происходящее вокруг — правда. Если это так, то вся история с ног на голову становится. А детские сказки вообще придется на уровне исторических трудов воспринимать.

А вообще, довольно торжественно получилось. Ссешес, как Глава Дома, поприветствовал гостей, те представились, пакет верительных грамот передали. Потом уж началось застолье. Везде черный шелк мерцает. Ажурная мебель, на человеческий взгляд так вообще непривычная. Все приборы из твердого дерева изготовлены, некоторые, правда, из темного стекла — особенно ножи. Уж на что я не деревенщина и у моих дома пара сервизов еще с дореволюционных времен осталась, но такого количества ножичков, ложечек, каких-то пилочек и щипцов я даже в больнице у стоматолога не видел. Хорошо хоть, некоторые вид знакомый имели и, если не пудрить себе мозги, есть было можно. Единственно, командир на всех косился как на дикарей и морщился постоянно, но тут уж звиняйте. Мог бы и объяснить, как со всем этим богатством сражаться. Сам с видом английской королевы на выгуле какой-то салатик полвечера оперировал и со сладостями с помощью тонких отполированных щепочек расправлялся. А всем остальным что, слюну глотать?

А чуть попозжа лично меня эта настойка накрыла. И хоть выпил немного, но по мозгам как кувалдой прошлись. Да и всем остальным тоже захорошело. Заметно расслабились, москвичи так вообще от истинно русской широты души в ответку несколько фляжек спирта выставили — и понеслась душа по кочкам.

Лично я впервые в жизни так нажрался, кто ж знал, что командирская настойка коварная. А тут еще рядом со мной штатный Маркони гостей образовался и все подливает и подливает. Правда, и сам не отставал. Уж за что только не пили — особенно понравился тост за катодные цепи. Дальше все урывками…

Так что идею главного из гостей, товарища Иванова, пройтись подышать свежим воздухом поддержали все присутствующие. Правда, я лично сам видел, как наш Сергеич и еще один мужик из гостей, не сговариваясь, выпивку и пару блюд с закусками за собой потащили.

Ну и из драконов, кто еще передвигаться мог, тоже наружу устремились. Вроде девчонки. Парень под столом дрых — его укормили до изумления. И вообще, с дракончиками нашими ситуация смешная получилась. Когда их гости в первый раз увидели — в столбняк впали. Стоим, значит, строем — представляемся, а на старшине буквально слой из любопытных чешуйчатых сорванцов. Это мы к ним попривыкли, а гости сперва дергались — особенно когда Глау, как самый храбрый, полез их обнюхивать. А клыки у него сами знаете какие, ну и когти тоже ничего. По мнению дракончика, обнюхать новых гостей надо было с ног до головы — вот он этим и занялся, да так активно, что народ сперва чуть ли не за оружие хвататься принялся. Потом ничего так — успокоились, особенно когда старшина пацаненку пистон вставил. Как можно злиться или бояться «стра-а-а-шного» дракона, который сидит перед старшиной с несчастным видом и лапкой землю ковыряет: мол, извиняюсь.

Руководство, думаю, потом трындело чуть ли не до самого утра, а все остальные часика через два пошли спать. Слишком уж много на сегодня событий и впечатлений. Кстати, опьянение после командирской настойки пропало буквально через час, я даже удивился, что трезв как огурчик и живость такая в теле появилась, как будто отдохнул хорошо. Правда, те, кто вдобавок еще и от привезенного гостями спирта не отказались, вообще в умат были.

3.08.1941 г. Ссешес Риллинтар (абсолютно трезвый)

Любой институт можно рассматривать как миниатюрную модель общества, так как среди преподавателей, лаборантов, техников и студентов всегда есть шанс увидеть таких персонажей, что просто за голову впору схвататься. Так что опыт студенческой, аспирантской, а затем преподавательской жизни дает бесценные навыки общения с различными индивидами.

Больше всего глава прибывшего по мою темную душу отряда напоминал начальника первого отдела моей альма-матер с легкой примесью старшего полутысячника храмовой стражи Искривленной башни. Было в нем что-то от прирожденного дроу. Может, взгляд, а может, мне просто была симпатична его стальная воля, не дрогнувшая даже после обработки в лучших темноэльфийских традициях. На него даже ударная доза моей настоечки фактически никак не повлияла — вот ведь сила воли у человека. После предложения проветриться как раз и состоялся долгожданный разговор.

— Отойдем, Николай, сын Антона? — как будто невзначай приглушенным голосом произнес я, находясь в полушаге от товарища Иванова, пристально при этом разглядывая показавшийся из-за очередной тучки кусочек луны, величаво плывущий в ночном небе над зубчатым краем лесной стены, окружающей поляну.

— Почему бы не отойти? Отойдем, Ссешес Риллинтар. Не ошибся в именовании?

— Если официально, то еще необходимо добавить Глава Дома, но в данном случае протоколом можно пренебречь. Ведь среди присутствующих нет светлоэльфийских зануд, способных испортить задушевный разговор темноты и стали своим невозможным снобизмом. — Отойдя буквально с десяток шагов в сторону от основной группы, наслаждающейся ароматной махоркой, вкусной выпивкой и обильной закуской в дополнение к свежему воздуху, мы, повернувшись к ним спиной, остановились на расстоянии вытянутой руки друг от друга.