"Оставайся со мной, Мэдди."

Ее воспоминания перестали проплывать, что-то тянуло ее. Яркий свет вернулся, такой пульсирующий и вертящийся, не белый, а всех цветов радуги. Калейдоскоп Бога. Она стояла в его сиянии, руки подняты к глазам. Он зазывал ее. Это было таким искушением, так заманчиво, что она направилась к нему, но не пошла, потому что Грегори связал ее по рукам и ногам. Она вспомнила, что должна сделать.

"То, что будет после, для меня лучше," сказала она свету.

А затем послышался звук беспорядка, много шума. Люди работали над ее телом, как будто это имело значение.

Потом наступила тишина, она плыла волнами черной пустоты. Нет, не плыла, ее несло. Золотое распятие завертелось и вспышкой предстало ее взору.

Оберегать и Защищать.

Затем она встретила Алекса. Его кровь влилась в нее, как весна, пробуждая и призывая вернуться. За ним последовал Михаил, шествуя по ней медленно, сильно и целенаправленно. Его кровь принялась возрождать ее с самого начала. А потом настала очередь Грегори, он ворвался, как огонь, бегущий ее венами, воспламеняя ее.

Грегори! Она жаждала его, такой жажды она прежде не чувствовала, и не могла никак напиться. Открывшись перед ней, его воспоминания нахлынули волной, и она приняла их в свои объятья. Но длилось это недолго, далеко недостаточно долго.

Они отрезали его, забрали, и она встретилась с его отцом. Она помнила его с того момента, как они все собрались вокруг нее, угловой, седовласый мужчина с ледяными голубыми глазами. Иван Михаилович Фостин. Ее охватило странное чувство, будто он был слишком большим, чтобы поместиться в ней. Вместо этого, она утонула в нем, было похоже на плаванье в океане в безлунную ночь. Последнее, что ей запомнилось, был шепот миссис Фостин. Прохладное прикосновение и молитва.

Месяц спустя.

Вечер открытия Эликсира.

Грегори старался отделаться от журналиста из Vanity Fair изо всех сил, но попытки оказались не очень успешными. Парень был, как человек — минога, повсюду следуя за Грегори, пока он приветствовал толпу, пожимая руки и раздавая евро-поцелуи. Они хотели написать статью о его домашнем образе жизни, пока Грегори не дал понять, что никакого домашнего образа жизни у него не существует. Одного взгляда на две комнаты в задней части Танжира было достаточно, чтобы уладить этот вопрос, поэтому они пришли к решению провести фотосъемку, что подразумевало нарядить его в костюм от Алексадра Маккуина и обставить кучей моделей, с толстым слоем белого макияжа на лицах, вьющихся у его ног. Статью должны были назвать "Король Вампиров Нью Йорка". Так легко оказалось прятаться, когда ты у всех на виду. Некоторые критики сетовали по поводу того, что мода на вампиров стала уже проходящей, но Грегори знал, что смеется тот, кто смеется последним.

Фотосъемка была ужасной, но это было наименьшим, что он мог предпринять, дабы держать их подальше от Мэдди и их личной жизни.

То, что у него пока не было собственного дома — правда чистой воды, но они с Мэдди временно поселились у Алекса на Трибека. Алекс сделал запасы множества удобств — подушки и ковры, покрывающие пол, так это место превратилось в идеальное убежище для Мэдди и ее процесса выздоровления — безопасное, удобное, и достаточно приличное, чтобы семья могла навещать ее. Что они неизменно и сделали первым делом того вечера, еще до того, как он едва успел приготовить кофе. А тем временем, Алекс поселился в Танжире, чему был несказанно рад.

Грегори с трудом скрывал улыбку, которая так и норовилась появиться на его губах каждый раз, когда он вспоминал о Мэдди. Он запечатлел ее скрутившейся клубочком на диване Алекса, в розовом пропотевшем велюровом домашнем костюме и пушистых шлепанцах — такая бледная, но такая храбрая. Последний месяц выдался нелегким испытанием. Первая неделя превращения принесла ужас для него и боль для нее самой, но она никогда не жаловалась. Со временем она достаточно окрепла, чтобы стать беспокойной, и конечно же, ей захотелось прийти на открытие сегодняшнего вечера, поэтому она появится с кратким визитом. Он надеялся, что она не заставит себя переутомиться. Хани вызвалась стать ее стилистом на этот вечер, и он полагал это значит, что она поможет Мэдди подобрать что-нибудь из одежды, чтобы спрятать пояс с батарейками.

"Грегори!" Очень Известный Персонаж, как всегда пьяная, продела путь в его стороны и схватила за руку. "Ты должен сказать мне правду, чистую правду. Вампиры, они настоящие?"

"Конечно, дорогая. Зачем тогда мне создавать клуб для них, если они не существуют?"

"Но, где же они? Я их не вижу?" Она жестом указала на толпу вокруг них, пропуская пять вампиров, и даже ничего не подозревая об этом. "Познакомь меня!"

Вдохновленный, он нагнулся вперед и доверительно прошептал что-то на ухо. Она повернулась к парню из Ярмарки Тщеславия, изумленная и шокированная при виде первого вампира. Парень из Ярмарки Тщеславия, зная только, что завладел ее вниманием, включил все свое обаяние. Это был союз, благословленный небесами.

Грегори вовремя удалился, так, как минуту спустя, волосы на его затылке стали дыбом. Кровная связь говорила, что его суженая уже в здании.

Он начал прокладывать путь в сторону выхода, на каждом шагу натыкаясь на препятствия — то поздравления, то новые знакомства. Как на автомате, он улыбался и пожимал руки, и продолжал двигаться вперед. Он должен добраться до нее. Она его ищет.

Братья нашли ее первыми. С вершины огромной лестницы, предназначение которой заключалось в том, чтобы все всех видели, Грегори увидел Михаила, склонившегося над ее рукой.

Мадлена. При виде ее, колени у него подкосились. Так происходило всегда, до некоторой степени, но сегодня вечером — что Хани с ней сотворила?

Мэдди не пришла инкогнито, она появилась одетой в черную кожу. Он спустился на одну ступеньку вниз и вновь остановился. Неужели на ней корсет?

А тем временем, пока он смотрел с раскрытым ртом от изумления, не веря своим глазам, к ней подбежал Алекс и поцеловал, потом поднял ее за талию и закружил по кругу. Мэдди громко смеялась. Мэдди выглядела роскошно. И пришло время, чтобы чертов Алекс отпустил ее талию.

Следующим, что он знал, он стоял уже перед ней. Ее черные глаза, ясные с золотистыми тенями и подводкой для глаз, захлопали в приветствии, но и предостережении тоже. "Лишь посмей смеяться надо мной, Фостин."

"Как я могу смеяться, если я не могу даже дышать?"

Волосы ее были собраны высоко на голове, выставляя на показ ее восхитительную шею, которую Хани украсила внушительным колье из граната. Хани это злой гений. Теперь каждый вампир здесь захочет ее, в этом он был уверен. Своим периферийным зрением он принялся вычислять их, отмечая знаком смерти, если хоть кто-то к ней приблизится.

Мэдди на самом деле надела корсет — длинный, кожаный, формировавший ее сиськи в две идеальных половинки шара, почти так же соблазнительно, как и шея. Пересекающиеся линии нескольких белых шрамов виднелись из ее ложбинки. Ему стало любопытно, заметила ли она, что ее шрамы исчезали с каждым днем. Взгляд его опустился ниже, восхищаясь, как корсет усовершенствовал ее формы песочных часов, и затем он заметил штекер. Он виднелся из блестящего стального кренгельса, вмонтированного в корсет, и вился от пояса до батареек и регулятора. Обычно, все эти вещи были размещены под безобразным голубым нейлоном на липучке на задней части спины, но все это вмонтировали в черный кожаный пояс, красовавшийся на ее бедрах, что придало ему вид боеприпасов. Это было безумно сексуально. Ниже пояса она была облачена в кожу. Когда он понял, что она надела сапоги на высоких каблуках, голова его пошла кругом.