ласк. Переплетясь руками и ногами, соединившись телами, связавшись душами.

– Я спросить хотела.

– Снежа, если ты спросишь про третий раз, я тебя побью.

– Нельзя, опять сознание потеряю, – глубокомысленно сообщила ему, кончиками пальцев поглаживая небритую щеку. – Ты скажи, с какого ты подал протест на завещание, если вчера обещал не трогать мое наследство?

Паузы между вопросом и ответом почти не было:

– Так оно не твое, глупая Снежа…

Глава 38

«Так оно не твое, глупая Снежа…»

Слова Эрика обрушились на меня словно тот кусок бетона, который свалился на меня, когда мне было десять.

Это произошло, когда мы с родителями гостили на даче у их друзей. Пока взрослые жарили шашлыки, мы с Сашкой залезли на соседний участок, где стоял чей-то полуразрушенный дом, и принялись там беситься.

Кидали в стены камнями, били остатки стекол в окнах. Замирая от страха, бегали по прогнившим ступеням старой деревянной лестницы, ведущей на второй этаж. Затем полезли в подвал…

Вот там меня и придавило рухнувшим куском старой стены.

Спасло меня то, что удар прошел по касательной, задев только плечо. И еще то, что в тот момент я стояла возле большого металлического ящика, который и принял на себя основной удар, буквально расплющившись под упавшей плитой.

Но тот ужас и чувство смертельной безысходности, когда я лежала под придавившей меня бетонной тяжестью, я не забуду никогда.

И еще не забуду глаза отца, которыми он смотрел на мою торчащую из-под обломков голову, когда на крики Сашки в подвал прибежали взрослые.

Удовлетворение, вот что в них было.

– Что ты имеешь в виду, Эрик? – прохрипела я не своим голосом.

И нет, смотреть на него я не буду. Потому что если увижу то же самое, что тогда в глазах отца, мне останется только пойти и, наконец, сдохнуть…

– Потому, глупая Снежа, что на тебя открыли охоту, – горячие руки Эрика подгребли меня к себе поближе и крепко сжали. Так крепко, что мне сразу стало легко-легко. И свободно.

– После смерти твоего мужа началась большая свара за его деньги. За те самые, что он оставил тебе. Вот только кое-кто считает, что это вовсе не твои денежки, потому как твой муж добыл их… В общем, не твои и все.

И прикрыть тебя может только то, что наследство отойдет другому. Например, мне. Потому что со мной справиться не так легко, как с тобой.

Он помолчал, задумчиво поглаживая мне спину, этим простым движением, возвращая к жизни мое бедное сердце.

– Ты умница, что спряталась так оперативно. Это дало тебе приличную фору. И ты мегавезучая, что оказалась именно в моем доме. Хотя это и выглядит фантастическим совпадением, но именно этот ваш с подругой дурацкий план спас тебя.

– Вот, я всегда говорила, что алкоголь освобождает мои самые лучшие качества – ум и природную смекалку, – просипела я, все еще не веря, что могу жить дальше.

– Снежа, ты чего хрипишь? И, вообще, чего так напряглась – уже успела надумать себе ерунды? – обеспокоенно спросил небритыш, отстраняясь, чтобы заглянуть мне в лицо.

Не не! Чур, пока не смотреть! Там еще слишком много демонов.

Я уткнулась Эрику в плечо и потрясла головой:

– Я просто думала, что ты меня решил тоже… того. Как твой отец.

– Снежа, если ты говоришь о том, кто был твоим мужем, то нет у меня такого отца. И никогда не было, – устало вздохнул Эрик. – Может быть, когда-нибудь я расскажу тебе про свои с ним отношения. Но ничего приятного там нет, поверь. Лучше расскажи, когда ты сама выяснила, за какую мразь вышла замуж?

Я задумалась, стоит ли признаваться, что выходила за Гарика, уже прекрасно зная о нем почти все. И что сделала это, имея собственную цель. Прямо скажем, не очень гуманную.

Или не стоит? Ведь чтобы там Эрик не говорил, но этот мужчина был его отцом. По себе знаю, что говорить на эту тему очень трудно. Во всяком случае, про своего папеньку я не хочу никому рассказывать. Даже небритышу.

Додумать свою многотрудную я мысль не успела – с улицы раздался настойчивый автомобильный гудок.

Эрик тут же звонко хлопнул меня по попе и скомандовал:

– Подъем, Снежка. Пошли встречать гостей.

Глава 39

– Какие еще гости? Не надо мне никаких гостей. Мне и с тобой вдвоем нормально, – проговорила я, торопливо закутываясь в одеяло. – Лучше я посплю немного.

Да, даст мне кто-то это сделать! Горячие руки тут же полезли в мой уютный кокон, растормошили, облапали всю меня с ног до головы. Ущипнули за филей и, подхватив за бока, потащили с кровати:

– Пошли, красавица, нас ждут великие дела. Будем план составлять, как твое богатство сохранить. Ты ведь хотела быть состоятельной женщиной?

– Я хотела быть свободной женщиной, – проворчала я, сожалея, что поспать не удастся. Неохотно поднялась на ноги и попыталась отыскать взглядом свою одежду. – Хотя быть свободной и богатой – вариант получше, но если не получится, то мне бы хоть живой остаться. Без денег уж как-нибудь проживу.

Подумала и добавила тоном заправской вредины:

– Мучиться, конечно, буду. Страдать, плакать у тебя на плече и жаловаться на свою несчастную долю. А может, в горничные в богатый дом подамся.

– А скажи-ка мне одну вещь, красавица, – так и не дав отыскать хотя бы трусы, Эрик подтащил меня к себе. Собственнически прижал к своему голому торсу, прошелся жаркой ладонью по позвоночнику от поясницы вверх.

Погладил сзади шею, погрузил пальцы в волосы и потянул, заставляя меня запрокинуть к нему лицо:

– Посмотри на меня, – попросил так, что у меня что-то екнуло в животе.

Крепко удерживая в объятиях, наклонился, всматриваясь в мои глаза:

– Ты, когда свое наследство получишь, что планируешь делать?

– Как что? Тратить, конечно. С удовольствием! – попыталась я отшутиться, кажется, догадываясь, о чем он хочет спросить.

– Я не о том, – Эрик отпустил мои волосы и ладонью провел по щеке, задевая большим пальцем губы. Приподнял мое лицо за подбородок и заглянул в глаза:

– Я про… глобальное спрашиваю, Снежа. Как ты потом жить собираешься?

Чувствуя, как перехватывает от волнения горло, я зажмурилась и просипела:

– Я уже сказала, вразнос пойду. Буду тратить деньги налево и направо, компенсируя годы убогого детства. А если ты что-то хочешь другое узнать, то добавь конкретики в свой вопрос.

Потянулась за его ладонью, не желая, чтобы он прекратил прикасаться ко мне. Обняла, прижалась виском к его груди и застыла, слушая лихорадочное