Энгель тактично отвернулся, потому что на Бобби не было никакой одежды, кроме резинки в волосах.

— Нет, — ответила она, глядя в стену. — Ничего подобного, ведь нынче двадцатый век. Черт возьми! Мистер Энгель, можете повернуться. Все в порядке.

Когда он обернулся, одеяло уже вернулось в первоначальное положение.

— Вот этим-то я и занимался, — сказал Энгель. — Искал Чарли.

— Я хочу поблагодарить вас, мистер Энгель, за то, что вы отвернулись. Когда джентльмен обращается с женщиной как с леди, она чувствует себя женщиной вдвойне.

— Да, конечно.

— Так вы разыскивали Чарли? Это так любезно с вашей стороны.

— Да нет, просто работа такая. Нику позарез нужен был этот костюм.

— Уж конечно! — Она склонила голову набок. — А зачем надо было похищать Чарли? — спросила она. — Красть трупы — это такая мерзость, такое неуважение к мертвым!

— Вот и все, чем я занимался, — сказал Энгель. — Так что если Роуз и иже с ним пытались мне помешать делать то, что я делал, то я искал Чарли — вот что я делал. Вы не знаете кого-нибудь по имени Роуз?

— Негритянку, которая прибиралась у нас дома. Мужчин с такой фамилией не знаю.

— Тот парень был дельцом. Может быть, вы знаете какой-нибудь магазин, фабрику или что-то в этом духе?

Она покачала головой.

— Нет, мистер Энгель. Если бы я встречала мужчину по имени Роуз или по фамилии Роуз, я бы запомнила.

Энгель беспомощно уронил руки и вновь поднялся с кровати.

— Ну вот, — сказал он. — Вот к чему мы пришли. Я сбежал от парней, которые должны были разобраться со мной, и подумал, что могу пересидеть тут ночь, потому что здесь никого не должно было быть, и никто не стал бы меня здесь искать.

— Вы можете остаться, — сказала она. — Вы же знаете, мистер Энгель.

— Если кто-нибудь узнает, что я здесь побывал, они могут причинить вам массу неприятностей. И организация, и полиция.

— Фу! — ответила она и махнула рукой. — Никто даже не вспомнит обо мне. А кто еще сможет рассказать, что вы здесь были? Вы не скажете, и я не скажу, а кроме вас тут никого нет.

— Утром я смоюсь, — заверил ее Энгель. — Я собираюсь продолжить поиски Чарли. Если найду его, то, может быть, сумею разобраться в остальном.

— Мистер Энгель, я бесконечно признательна вам за то, что вы ищете Чарли. Я даже выразить не могу, как я вам благодарна.

— Ну что ж, я постараюсь, — ответил Энгель. — Ради Чарли и ради себя самого, — он посмотрел по сторонам и добавил: — Если захотите, мы еще утром поговорим. Я лягу на диване в гостиной.

Она торжественно покачала головой.

— Нет, вы не пойдете в гостиную, — сказала она.

— Что?

— Я не в силах помочь вам найти Чарли и выбраться из того положения, в котором вы оказались. У меня не так много возможностей выразить вам свою благодарность, но одна все же имеется. Выключайте свет и ложитесь здесь.

Энгель сделал какой-то неопределенный жест.

— А… — пробормотал он. — Я только лишь…

— Мы друзья, только друзья, и ничего более.

Энгель откашлялся и сказал:

— Зачем же вам чувствовать себя обязанной…

— Я не чувствую ничего подобного, — отозвалась она. — Я лишь чувствую, что мы друзья, а друг должен сделать для друга все, что в его силах. Я могу сделать для вас немногое, но уж эту малость я сделаю. И буду более чем счастлива.

Энгель хотел было возразить, но, приглядевшись к Бобби, он прочел в ее глазах, что его отказ очень больно ранит ее душу. Очень больно.

А он всегда был любезен с женщинами.

Он был Белоснежкой, а семь гномов хоронили его заживо в хрустальном гробу Он даже не мог пошевельнуться. Он что-то кричал им, но звуки не проникали сквозь хрусталь. Гномы подтащили его к яме, опустили гроб вниз и принялись засыпать его землей. Один из гномов был похож на Ника Ровито, другой — на Огастеса Мерриуэзера, третий — на помощника инспектора Каллагэна. Еще двое смахивали на Гиттеля и Лиса, один был вылитый Курт Брок, а последний — Скромник. Скромник бросил на крышку гроба золотую розу, остальные продолжали засыпать его землей. Земля падала на хрусталь, заставляя Энгеля моргать, поскольку ему казалось, что она сыплется прямо на лицо. Но над лицом был хрусталь, и земля падала на него с глухим звоном. Хлоп, хлоп, хлоп. И при каждом ударе он моргал.

Его разбудили судорожные сокращения век. Один раз веки дернулись так сильно, что потом сами по себе открылись, и уже не было ни семи гномов, ни хрустального гроба, ни земли, ни розы, ни могилы. Он увидел потрескавшийся потолок, чужую спальню, тусклый солнечный свет, проникавший сквозь опущенные жалюзи.

Он еще раз моргнул, покидая царство сна и входя в другой мир, каков бы тот ни был, и вскоре к нему вернулись воспоминания и ощущение реальности. Он сел в постели, озираясь в поисках Бобби.

Ее не было, но на ночном столике лежала записка. Энгель протянул руку, взял ее и прочел. «Дорогой мистер Энгель, Арчи Фрайхофер велел мне с сегодняшнего дня приступать к работе, так что я отправилась в Колизей, там устроили что-то вроде небольшой выставки, и им нужны девушки, чтобы обслуживать покупателей и „гостей“. Зачем они вызывают девушек с утра, я не знаю, но так уж им хочется. Скорее всего вечером я не приду, так что если хотите провести там еще ночь, лучше полезайте в окно, я оставлю его незапертым.

На кухне найдете растворимый кофе и английские булочки. Желаю вам удачи, и я уверена, что Чарли тоже был бы благодарен за все, что вы для него делаете, и я тоже.

Бобби Баундз

Р. S. Если ваши белье и носки не просохли, то возьмите другие в ящике шифоньера.

Б Б»

Белье и носки? Энгель оторвал взгляд от записки и быстро осмотрел комнату. На кресле около стола аккуратно висела его рубашка, поверх которой лежал галстук. На плечиках в открытом шкафу висел его костюм. Покосившись налево, он обнаружил стоящие у кровати туфли. Но белье и носки?

Все еще одурманенный видением семи гномов и смущенный посланием, которое оставила Бобби, он вскочил с кровати и голышом вышел из комнаты, чтобы отыскать недостающие детали одежды.

Они висели в ванной, на веревках, натянутых поверх душевой занавески. И все еще были влажными.

— Ну что ж, — пробормотал Энгель, — ладно, — и пошел обратно в спальню.

Энгель натягивал трусы Чарли, и ему в голову вдруг пришла мысль, что он чересчур сблизился с этим человеком, что его собственная жизнь слишком уж переплелась с прошлым и настоящим Чарли Броди.