на вопрос «что случилось с Гарри в другом мире», целительница получила неожиданно быстро, для начала став свидетелем… хм… Одна девушка — наставница малышки, насколько поняла доктор, выговаривала старательно прикрывавшей свой мускулюс глютеус[2] второй. Прикрывавшаяся чуть не плакала, а первая явно была раздражена. Малышка Тринадцатая при этом лила слезы, поэтому оказалась на руках доктора Лены.

— Что случилось, маленькая? — поинтересовалась женщина, гладя ребенка. — Отчего плачем?— Там мир погиб! Совсем! — разревелась пуще прежнего девочка. — Они уби-и-и-или…В мире, откуда забрали Петунью для дипломного проекта, Гарри Поттер родился мальчиком. С детства он жил в приюте, где над ним не издевались, но тепла было маловато, поэтому, наверное, Гермиона его и впечатлила. Дальше… Гарри спас Гермиону от Тролля, не позволил взять вину на себя, защищал от всех возможных и невозможных угроз, намертво замыкаясь на девочке. Когда это заметили, было уже поздно что-то менять. Альбус Персиваль Вульфрик Брайан Дамблдор посчитал этот факт хорошим рычагом давления на своего героя, угрожая безопасности Гермионы.Но случилось непредвиденное — в конце пятого курса. Гермиона закрыла Гарри собой от чар Долохова, погибнув, хотя самому Гарри из-за крестража в голове они были не опасны. Потеряв самое дорогое, юноша устроил посмертный выброс, уничтожив все и всех в Министерстве Магии Адским пламенем. Как только пламя коснулось Арки Смерти, мир схлопнулся. Теперь Арии грозило наказание, души были уничтожены, за исключением души Гарри, что делать с которой, не знал никто. Поэтому Мия выговаривала Арии, а девушка понимала, что с дипломом можно распрощаться, как и с именем.— Я думаю, что Ария сделала выводы из своего поступка, — доктор считала, что нашла выход из этой непростой ситуации. — Я предлагаю воплотить Гарри Поттера, можно же меня склонировать в мальчика?— Можно, — кивнула внезапно улыбнувшаяся Мия. — Ты хочешь пару Гермионе?— Да! Да! Да! — запрыгала Тринадцатая, а потом замерла: — Ну пожа-а-алуйста! Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Ну… хнык… — глядя жалобными глазами, малышка на пробу хныкнула, вызвав улыбки окружающих.— Будет ли пара или нет, от них зависит, — улыбнулась Елена Викторовна. — Нужно дать шанс на детство пацану, да и Гермиона…

Что было дальше, Ленка не запомнила, проснувшись в каком-то очень хорошем настроении, в таком хорошем, что Дадли удостоился поцелуя в нос от счастливой девочки и замер от этой ласки. Зеленоглазая целительница поняла, что теперь абсолютно точно все будет хорошо, счастливо улыбаясь всему миру. Все плохое, по мнению девочки, абсолютно точно закончилось.

Часть 17

Гарри Поттер вырос в приюте. Сколько себя помнил мальчик — вокруг были серые стены, равнодушные взрослые и никого вокруг. С друзьями у мальчика не сложилось, потому что издеваться над слабыми он не мог, всегда стараясь помочь, а в обществе маленьких зверят это было просто не принято. Куда девались родители мальчика и были ли они когда-нибудь, Гарри не знал, он просто жил, как умел.

Эту девочку Гарри увидел в школе. Желавшая выделиться, чтобы порадовать родителей, она вызывала насмешки и издевательства, поэтому Гарри не мог не встать на защиту кудрявой, вечно нерасчесаной девочки. У Гермионы были родители, которым она совершенно точно была нужна, ведь в понимании Гарри иначе и быть не могло. Поэтому лет в десять, когда не справившаяся с собой девочка исповедовалась в руках защищавшего ее от всех, кроме родителей, мальчика, Гарри узнал нечто, что обрушило его мир. Жизнь Гермионы от приютской отличалась, как оказалось, мало. Мальчик принял этот факт.

В одиннадцать за ним в приют пришел Хагрид, только вот перед полувеликаном стоял не забитый родственниками мальчишка, а вполне сложившаяся личность. Гарри уже было для кого и ради кого жить, поэтому сказки про великого человека и «вот такусенького» мальчик интерпретировал совсем не так, как хотелось тем, кто устроил этот спектакль. Узнав, что и Гермиона едет в Хогвартс, Гарри обрадовался, твердо зная, что будет защищать ее до последнего вздоха.

— Сама не ходи, — попросил девочку мальчик, услышавший Малфоя. — Учитывая, как со мной поступили, их не остановит ничего.

— Хорошо, Гарри, — кивнула доверявшая ему Гермиона, ведь в ее жизни был только один человек, поддерживавший и согревавший девочку. — А…

— Даже не пытайся, — понял Гарри. — Баллы ничего не решают, я узнавал, а они… не оценят.

— Ты уверен? — спросила девочка и сникла. Других вариантов, кроме знаний, у нее не было, а как подружиться, девочка просто не знала.

— Делай, как я, — улыбнулся мальчик, вовлекая девочку в круг общения с другими ребятами. А вот рыжего он почему-то не принял.

На Поттере не работали чары подчинения, а от части зелий его рвало, как и Гермиону, кстати. Правда, что это значит, оба не понимали, зато отлично сообразили чистокровные девочки, опасаясь задевать эту пару. Так потянулось время… Профессор Снейп со своей детской ненавистью вызывал только грустную улыбку. Правда, ненависть утихла после отповеди мальчишки, которую мужчина проверил в тот же день. И отповедь, и себя…

— Вы избалованный, несносный мальчишка, мистер Поттер! — выкрикнул мистер Снейп.

— Знаете, профессор, я вас считал взрослым человеком, — на лице Гарри было разочарование. — А вы ведете себя, как малыши у нас в приюте. Может быть, вам леденец дать, чтобы вы утешились?

— Как, в приюте? — не понял Северус, немедленно выйдя из класса. Он даже пропустил всю остальную речь мальчика мимо ушей, так желал проверить. Что же, он проверил… а потом, обнаружив зелья у себя в крови, многое понял, но Гарри это было все равно. Мальчика шантажировали Гермионой, единственным родным человеком на свете, отчего Гарри собирался сбежать с девочкой после пятого курса. Ни за какой Магический Мир сражаться он не собирался, тем более что маги продемонстрировали свое лицо на четвертом курсе.

Гибель Гермионы, закрывшей его собой, Гарри уничтожила так же, как он затем уничтожил фактически весь мир. Последнее, что юноша испытывал, и было этой болью, страшной, непрекращающейся болью в груди. Глаза заслонили от него весь мир. Мертвые глаза самой любимой на свете девушки. Более ничего юноша не воспринимал.

Воющий, будто от нестерпимой боли, мальчик на вид лет восьми, моментально привлек внимание полиции, тем более что обнаружился на лондонской улице, совсем в этот час не пустынной, но люди не обращали внимания на ребенка, кричавшего так, что полицейский просто схватился за сердце. Парамедики, глядя в остановившиеся зеленые глаза ребенка, попытавшегося ускользнуть за грань, доставили