обоюдоострый, шириной около четырёх

и длиной около 90 сантиметров.

— С пистолями управляться умеешь?

— Не очень. Уж лучше арбалет.

— Есть небольшой, не очень дальнобойный. О! Кстати, пара специальных болтов есть к нему, с серебряными наконечниками.

— А не специальных?

— Не специальных — вагон. Пачек пять есть точно.

— По десятку?

— По сотне! Говорю же, вагон. Так. Пока не зашли, открывай закупки. Универсальный сухой паёк, штук десять возьми.

— А что значит — универсальный?

— Дивная вещь. Шутка разработчиков, как я иногда подозреваю. Работает в каждой локации, распаковывается едой, характерной для локации. Иногда… хм… странно. Но с голоду не помрёшь. К тому же, это сильно облегчает душевные терзания по части: не хотят ли меня отравить эти милые люди?

Рядом с пайком Петька увидел такое же «универсальное» предложение витаминно-минерального питья. Подумал. Купил три десятка упаковок, мало ли. И лечилки подновил, карман не тянет.

— И последнее. Для выхода нужно найти дом.

— В смысле — дом? Любой дом?

— Да. Не так их там и много, этих домов. Найти и войти внутрь. В доме есть шкаф. Открываешь — автоматический выход. Респаун в случайную точку локации, имей в виду. Надеюсь, нас не раскидает…

Лес был мрачный. Тёмный, составленный из одних огромных елей, втыкающихся макушками в низкое серое небо.

Само небо тоже энтузиазма не внушало. Вроде, и не тучи. Но и солнца не видать. Неприятные клочковатые облака.

Под ногами лежала слегка заросшая тропинка. Мало кто ходит к бабушке, судя по всему. Время от времени в глубине леса что-то трещало, поскрипывало и издавало неприятно-животные звуки.

— Ну что, как обстановочка? — бодро, но негромко поинтересовался Дрозд.

— Нагнетает, — также тихо ответил Петька, — Куда?

— Да всё равно, так или иначе, она сама появится.

— Кто?

— Пошли, увидишь.

Они пошли по тропинке, петляющей в ельнике. Местность бугрилась множеством холмиков, между которыми попадались разной ширины и наполненности ручьи.

— Пить не рекомендую, — предупредил Дрозд, — и переходить лучше по камням и быстро.

— Что, настолько ядовитая?

— Нет. Водится тут… всякое. То речные девы. Эти ещё более-менее, хоть как-то сговориться можно. А то злобные духи. Или ещё хуже того — кельпи* приблудные.

*Келпи (кельпи, кэльпи, kelpie) —

враждебный людям низший водяной дух

из кельтской (шотландской) мифологии.

Обычно принимает облик коня

(иногда с крайне длинной шеей),

который увлекает забравшихся на него

путников в воду и топит;

но может обращаться и человеком.

— Так тут глубины-то?..

— Это специально, чтоб ты расслабился.

Да уж, локация, дружественная до посинения… Вот, хорошо, кстати, что попить купил. Петька решил проверить, как работает новая покупка, активировал порцию питья и не удержался от возгласа.

— Опа!

Дрозд обернулся:

— А-а, это удачный вариант. Можешь смело пить, пахнет как вино, но очень слабенькое, никаких последствий. А кубок, кстати, останется. Можно с собой таскать вместо кружки, во всех локациях будет работать, пусть даже как предмет неизвестной культуры или декоративная вещица. Иногда, при случае, его удаётся на что-нибудь нужное сменять. Был у меня эпизод…

Какой эпизод, Дрозд рассказать не успел. Тропинка вильнула на полянку, неожиданно залитую солнцем, посреди которой стояла маленькая девочка с корзинкой в одной руке, букетиком цветочков в другой, и боялась.

— О, Красная Шапочка! — вырвалось у Петьки.

Девочка так удивилась, что даже перестала трястись и сделала несколько шагов в их сторону:

— Откуда вы знаете, как меня зовут? — по щекам скатились две огромные слезы.

— А мы, девочка, много чего знаем, — Дрозд явно не торопился сокращать дистанцию. Глядя на него, Петька тоже не стал.

В кустах завозилось, и Шапочка испуганно подпрыгнула:

— Там волк! Огромный серый волк! Он меня съест!

Дрозд слегка подтолкнул Петьку локтем, и тот не нашёл ничего лучше, чем спросить:

— А ты что тут делаешь, одна?

Глаза у девчухи просияли. Дальше диалог пошёл вполне в духе Шарля Перро, с той только разницей, что в конце малявка попросила проводить её, иначе — понятное дело, волк.

— А твоя бабушка, я надеюсь, живёт в доме? — может, удастся по-быстрому выскочить из этого малоприятного места?

— Да!!! В домике, рядом вон с той горой!

В конце концов, какая разница, в какую сторону идти? А тут, вроде, недалеко. И Петька согласился:

— Пошли.

Время от времени в кустах позади шуршало, и Шапочка снова принималась причитать, что, дескать, волк.

— Да идём мы, идём! — Петька уже начинал злиться на это нытьё, — Сказали же: проводим тебя.

Но Дрозд вынул меч и спросил:

— Теперь тебе не так страшно, маленькая девочка?

Красная Шапочка не нашлась, что сказать, вздохнула, украдкой стрельнула глазами в сторону кустов, поджала губы и пошла вперёд.

Тропинка снова сузилась, и Дрозд, к удивлению Петьки мотнул ему головой назад, а сам занял место в середине. Странно, считает, что крадущаяся позади опасность не так страшна, как то, что ожидает впереди?

Петька подумал, рассудил, что с арбалетом ещё возиться, перезаряжать надо, а меч — всегда готов, и тоже вынул из ножен скьявону.

— Уже близко! — радостно сообщила девочка.

Действительно, тропинка сбегала по косогору, впереди блестел очередной ручеёк — и в этот раз даже с подобием мостика из переброшенных досок — за которым на зелёной лужайке виднелся крошечный, очень симпатичный домик.

Девочка пошла через мостик, Дрозд за ней. Он успел сделать шаг, когда из леса всё-таки выскочил волк. Он был огромный. Серый. И он кричал:

— Сёмыч, стой! Стой!!! Не ходи туда!

— Во-о-олк! — пронзительно запищала девочка, выхватила из корзинки камень и бросила его в ручей. Оттуда тотчас выметнулись две прозрачно-голубые руки, ухватили Дрозда за ноги и утащили под воду. И даже рябь не пошла!!! Как в зеркало!!!

— Сёмыч, назад! — волк остановился на пригорке, не доходя до ручья с десяток метров, — Скорее, достанут!

Красная Шапочка взвизгнула, обнажая два ряда острых, похожих на иглы зубов:

— Как же ты мне надое-е-е-ел!

У Петьки, наконец, разморозились ноги, он пулей взлетел на пригорок и замер в нерешительности. Волк — он, конечно, помог. Или это игра морочит?

Серый приветливо улыбнулся (честно сказать, при таком размере морды выглядело жутко):

— Не узнал? Я Вольф. Здоро́во.

— Фубля. Здоро́во. Ну и страсти тут у вас.

— Это ещё что. Смотри.

Полянка перед домом пошла странной рябью, дверь домика распахнулась. На пороге появилась очень, очень пожилая женщина в длинной ночной рубашке и накинутой клетчатой шали. Руки с длинными жёлтыми ногтями, больше похожими на когти, впились в перила крыльца. Голова затряслась:

— Х-х-ы-ы-ы-х-х-х… за ве… рёвочку… дёрни… за верёвочку… дет… деточка… — во рту, вопреки ожиданиям, было полно длинных жёлтых зубов.

Петька понял, что эта тирада обращена к нему, и ему как-то стало совсем не по себе.

— Это что — это вот «бабушка»?

«Бабушка» начала дёргаться, за её спиной колыхалось что-то серовато-жёлтое. Домик вместе с куском зелёного дёрна сдвинулся вперёд.

Вольф передёрнулся и отступил на шаг назад.

— Я думал, она уже не может двигаться. Сильно жрать, видать, хочет.

— Оно… — Петька склонил голову вбок, разглядывая… это, — Оно всё вместе, что ли?

— Ага. Типа улитка. А это, — Вольф кивнул на скалящуюся Шапочку, — типа симбионт-приманка. Я тебе сразу сказать хотел. Да подумал — мало ли, ты ж с куратором…

— Где он теперь, тот куратор? — вслух подумал Петька, — Слушай, а какие тут ещё дома есть?

Хочешь-не хочешь, а надо хотя бы попытаться выход найти.

— Да тут по части домов как-то не очень. Слышал, с той стороны горы лесорубы живут. Ну эти… дровосеки. Ещё, говорят, есть какая-то заброшенная хибара, но точное месторасположение не скажу. Да и никто тебе не скажет. Она вроде как блуждающая. Ну и пряничный домик, но там такая на всю башку отбитая ведьма…

Желтозубая бабка продолжала потихоньку дёргаться в сторону мостков и сипеть:

—…в дом… деточка… зайди в дом… к-х-ха-х-х-х…

— Может её — того? Чтоб не мучилась? — предложил Петька, — У меня арбалет есть. И два серебряных болта.

— Да-а, не заморачивайся. Толку с того, — Вольф продолжал опасливо озираться, — Ни ништяков, ничего. Фигня одна вываливается. Обычный средней руки моб. Вот эта вот, — он мотнул мордой в сторону Красной Шапочки, немедленно показавшей всю свою игольчатую стоматологию, — по-моему, наша, ниписи́шная. Но не признаётся, роль держит до конца.

Шапка надулась и показала язык. Слишком