длинный язык. Петька невольно передёрнулся.

Вольф снова оглянулся:

— Знаешь чё, пошли отсюда? Заявятся ещё эти, с топорами. А они какие-то сильно прямолинейные. Сперва рубят, потом спрашивают.

Они отошли подальше и укрылись в кустах орешника.

— Смотри. Вон туда!

Чуть в стороне от тропинки шевельнулась ветка ёлки. Из-за неё, вытягивая шею, словно гусёнок, выглядывала Красная Шапочка. Вдруг глаза её раскрылись шире — и в следующий момент ветка ели слегка покачивалась, но рядом никого уже не было.

— На остров побежала, — шёпотом прокомментировал Вольф, — Она их боится. А они на остров почему-то не заходят. На выходе ловят. У них, видать, сигнал на вступление на мостик срабатывает, что ли.

По дороге протопали тяжеленные шаги. Фига себе — дровосеки! В каждом метра по три роста! Ну и сказочка!

Петьке стало интересно:

— А ты тут с какого боку?

— А я — предупреждать случайных путников об опасности.

— И многие верят?

— Да куда там… Пошли потихоньку, пока эти на бугре стоят, я тебя выведу. Но дальше пойти не смогу, извини — работа.

— Да понятно. Слушай, если я вечером в столовку не явлюсь, будь другом, зайди в админку, скажи, что я тут застрял.

— Не вопрос, сделаю.

17. СУМРАЧНЫЙ ГЕРМАНСКИЙ ГЕНИЙ

ТЁМНЫЕ СКАЗКИ. ПРОДОЛЖЕНИЕ

Вольф и Петька прокрались, удаляясь от чудовищного островка, и распрощались на той полянке, где Петька с Дроздом встретили Шапочку. Вольф снова исчез в лесу, а Петька пошагал… да куда глаза глядят пошагал, если честно. Однако через пять минут бодрого топанья ему вдруг пришло в голову, что пока лесорубы караулят островок, можно было и до их общежития пронестись, по-любому у них там хоть какой-нибудь захудалый шкафчик есть, — и Петька развернул в сторону избушки работников лесной промышленности.

Лес, хоть и сказочный, сделан был вполне себе качественно. Какой-то фанат буреломов здесь работал, однозначно. Петька устал — вымотался, так честнее! — несколько раз болезненно долбанулся разными частями тела, оскальзываясь на подгнившей коре, и в конце концов вывихнул ногу. Хорошо, лечилки есть!

После лечилки он решил, что раз уж сидит, то неплохо бы и поесть — и распаковал универсальный сухой паёк. Мда. В большой деревянной тарелке лежала… лежало… хм. Нет, должно быть съедобным, правильно? Наверное, это, всё-таки, репа? Ни на один из знакомых овощей это больше не было похоже. Крошечные обжаренные птичьи тушки принадлежали, скорее всего, перепёлкам. Ладно, мясо, во всяком случае — хорошо! И кусок хлеба. К еде прилагалась несколько непривычной формы двузубая вилка. С другой стороны — спасибо, что она была. Чтоб не давиться всухомятку, активировал порцию напитка. В этот раз кружка была глиняная. А в ней — чай из ароматных трав с какими-то ягодками. Вполне. И посуды разнообразной сколько собирается! Маме, что ли, подарить? Она такое любит. Будет на комоде расставлять.

После еды жить стало веселее. Решив, что съеденный овощ был всё-таки репкой, Петька бодро зашагал в обход горы, отыскивая взглядом островерхую крышу хижины. Судя по формату дровосеков, слишком маленькой она быть не должна.

Мда. Очевидно, что он слишком рано обрадовался. Вряд ли в этом доме жили лесорубы. Ну, разве что лесорубы с полным отсутствием тяги к чистоте и… как там говорила преподша по искусствоведению? Эстетика декаданса или что-то вроде того.

Короче, дом был не то что бы заброшенный, но какой-то… пыльно-серый. И просто пыльный. И ещё заросший тоненькими побегами чего-то вьющегося, а потом высохшего. И снова заросший. И так много раз. Под ногами шуршали сухие листочки, скрученные спиральками. И тоже пыльные.

Петька стоял посреди усыпанного следами времени двора и с сомнением смотрел на чуть приоткрытые двери.

Хотя, чего страдать — это же дом, верно? Надо просто проверить, есть ли внутри шкаф. Осторожно. Он вынул из ножен скьявону и зацепил край створки. Дверные петли противно заскрипели. Ну, извините, масла нет.

Внутри тоже всё было серым. Вездесущие вьюнки закрывали стены и даже цеплялись за потолок, но в окна всё же проникало немного света — в бледных полосах кружились пылинки.

А ведь когда-то это был богатый дом! С потолка свисала большая бронзовая люстра со множеством подсвечников. Пол просторного холла был выложен сложным узором из разноцветных каменных плиток. А напротив двери был закреплён большой ростовой портрет златокудрой девушки в пышном атласном платье и горностаевой мантии.

Хм.

Ладно, стоять смысла нет. Из холла выходило шесть дверей. Начнём с левой.

Первая дверь вела в большой гардероб. Всё здорово, но шкафов в нём не было. Только полки, крючки, вешалки. Мог ли гардероб считаться шкафом сам по себе? Судя по тому, что ничего не происходило — нет.

Вторая оказалась чем-то вроде чулана.

Третья — кладовая. Да блин, хоть один шкафчик тут имеется или нет???

Четвёртая… мда. Четвёртая комната была спальней. И в ней спали. Спала. Девушку с портрета он узнал сразу, не смотря на слегка запылённый вид и несколько посеревшее лицо. Вот прямо живая иллюстрация того, что малоподвижный образ жизни плохо влияет на здоровье! И всё же, кто-то счёл её достаточно привлекательной и воспользовался… кхм… неподвижностью — судя по задранному платью и… округлившемуся животу. Он осторожно подцепил край платья кончиком меча и сдвинул его пониже. А то как-то совсем неприлично. Мама дорогая, как же она родит-то?

Так, стоп. Это — игра. И это — моб. Вряд ли кто-то согласился бы на такую роль. Хотя… кто его знает.

Петька покачал головой и — увидел в глубине спальни шкаф.

Шкаф!

В несколько шагов он оказался у цели. Подойдёт ли? Маловат. Хотя, Дрозд ничего не говорил про «внутрь». Просто: найти шкаф и открыть.

С последним пунктом оказались проблемы — шкафчик был заперт.

Но рядом стоял комодик со множеством полочек! Петька сунул скьявону в ножны и начал искать. Быстрый осмотр не дал ничего. Повторный, более тщательный — тоже. Да блин! Ломать? А он вообще сломается? И будет ли после этого работать?

Взгляд шарил по стене в поисках какого-нибудь крючочка, на котором нужный ключик мог бы висеть.

О! Халат! С карманами!

В правом кармане обнаружился маленький ключик на атласной петельке. Есть!

Петька кинулся к шкафу. Ключ подошёл! Он сделал два полных оборота и почувствовал, как в правое подреберье входит холодное и очень острое лезвие.

В ухо прошелестело:

— Удрать хотел с моими драгоценностями, женишок? — кинжал выскользнул из раны и ударил ещё. И ещё…

Лес был немного другой. Во всяком случае, вот эти ветки сверху — точно не ёлки. Петька сел. Дрозда рядом по-прежнему не было. Лад-но. Гадать толку нет, пойдём куда удобнее.

Вот идиотская ситуация, блин. Даже объясниться с девушкой не успел. Хотя, если она моб…

Но в шаге же от выхода!

Опять же, неизвестно ещё — сработал бы тот шкаф или нет?

Мыслей — хоть из ушей вытягивай и под подбородком завязывай…

В этот раз буреломов не наблюдалось — и на том спасибо! Зато подлесок был таким густым, что гораздо проще (а по зрелом размышлении — и продуктивнее) было идти по извивающейся узенькой тропинке. Петька прикинул, что будет, если она вдруг закончится. Прорубаться с мечом, как с мачете? Да ну, бред. Развернуться и топать назад?

Гоняя в голове эти малорадужные перспективы, Петька свернул за очередной поворот и встал как вкопанный.

Ну вот, настало время настоящих безумств.

Пряничный домик.

Сидя в кустах возле пряничного домика, Петька похвалил себя за предусмотрительность. Хорошо, что поел, реально. Приятное ощущение сытости осталось и после перерождения, но даже сквозь него пробивало животное желание отломить от домика кусок и есть, есть, есть! От одних мыслей рот наполнился слюной. Безумство какое-то. Безумная локация.

В домике возилось, гремело кастрюлями и, судя по всему, это хозяйственное «оно» не собиралось выходить.

Через сорок минут ожидания Петька понял, что так ничего не высидишь. И пошёл к дому.

На стук в дверь из домика выглянула очень старая и очень бородавчатая дама:

— О! А как я тебя не услышала?

— Добрый вечер! — жизнерадостно поздоровался Петька, но ведьма отодвинула его и вышла во двор, с тревогой осматривая домик.

Петька расслышал бормотание: «Сломался, что ли?» — и пользуясь моментом вошёл в дом. Там был шкаф! И он даже был приоткрыт!