Первым из машины выбрался сидевший справа, молчаливый охранник. Он потянул за собой уже не упирающуюся Елену. И последним вышел грубиян — плотный и коренастый мужик, надевший от дождя кепочку. Он подошел к хозяину под зонтом.

— Забирайте вашу курицу. Все в порядке. У нее претензий нет.

Охранник подвел Елену ближе. Худощавый крепко взял ее за локоток и подтолкнул к открытой двери.

— Спасибо, все свободны. — Он вежливо кивнул им и, сжав кисть Елены железной хваткой, потянул за собой в темноту дома. Дверь, казалось, сама закрылась за ними. И тотчас вспыхнул свет. Они стояли на лестничной площадке. Ступеньки уводили вниз, в темноту подвала, и вверх, где сияла трехрожковая люстра.

— Прошу, — худощавый показал рукой наверх.

— Где я и что вам от меня надо? — ледяным голосом оскорбленной красавицы спросила Елена.

— Там все узнаете. — И повторил настойчиво: — Прошу.

Лестница вывела в просторный холл. Возле одной из стен удобно расположился камин. Дрова постреливали искрами, пламя чуть слышно гудело в трубе. Напротив камина, вокруг низкого стеклянного стола, стояли широкие тяжелые кресла. Окна были плотно затянуты гардинами. На стенах, возле трех дверей, слабо светились маленькие бра, и оттого полумрак казался уютным.

Худощавый сел в одно из кресел, жестом предложил Елене занять место напротив.

— Вы спросили, Елена Олеговна, где вы находитесь? Отвечаю: в приличном доме. Что от вас надо? Немногое. Я объясню. И если вы соизволите понять и принять мое предложение, которое, вообще-то говоря, лично вам ровно ничего не стоит, мы вас отвезем в город. Ну, опоздаете вы в эту «Славянскую», и что с того? Придумаете что-нибудь, вы, женщины, на этот счет очень даже сообразительные.

— Не надо эти ваши «ля-ля», — поморщилась Лена. — Я же понимаю, что люди с уголовными рожами и манерами занимаются подобными делами совсем не ради милой беседы. Поговорить можно было и в Останкине. Значит, вы хотите предложить мне сделку, причем самого неприятного свойства. Иначе бы не тащили за сто верст киселя хлебать.

— Приятно слушать трезво мыслящую женщину! — почти восхитился худощавый.

— Отчего ж вы тогда не представились? Меня-то вы знаете, а я вас — нет, что опять-таки говорит в пользу моего предположения. Вас интересует, вероятно, Западинский? Или что-то иное, но связанное с ним?

— Я ж говорю: приятно! — широко улыбнулся худощавый. — Можете называть меня… ну, скажем, Иваном Ивановичем, если хотите. Это не имеет никакого значения. Что же касается вашего шефа и любовника, я предпочитаю называть вещи своими именами, но он нас интересует в гораздо меньшей степени, чем вы можете предположить. Дело же вот в чем. Как нам стало известно, ваш шеф активно пользуется услугами одного талантливого хакера…

— Значит, все-таки шеф? — хмыкнула Елена.

— Этот хакер, — не обращая внимания на ее реплику, продолжил худощавый, — является вашим родным братом. Его зовут Вадим. Итак, по нашим сведениям, господин Западинский, пользуясь своим положением в определенном смысле благодетеля вашей семьи, вполне сознательно подвиг вашего братца на ряд действий, которые подпадают под совершенно определенные статьи Уголовного кодекса. Западинский знает, что совершаются преступления, что отвечать за них придется в первую и главную очередь именно вашему брату, и тем не менее продолжает инициировать их со все большим размахом. Это естественно, потому что для людей, подобных Виталию Борисовичу, всегда основным было получение барышей, а судьбы людей не играют ни малейшей роли. Если вы достаточно хорошо сумели понять его за время вашего, так сказать, знакомства, то не можете не согласиться со мной.

— Ну предположим, так что вам нужно от меня?

— Мы хотим найти вашего брата и предупредить его об очень серьезной опасности, нависшей над ним. Западинский его прячет. Мы не знаем где. Вот вы и должны нам помочь в этом вопросе.

— А вы-то сами кто? Представители спецслужб? Бандиты? Конкуренты Западинского? И почему вы говорите именно со мной на эту тему, а не с отцом, к примеру? Почему выбрали меня? Думаете, женщина — существо слабое, припугни хорошенько, и она на все согласится? Мне, между прочим, тот грубиян, что привез сюда, уже обещал харю изуродовать. Это как понимать?

— В нашей работе иногда действительно приходится пользоваться услугами, мягко выражаясь, не всегда законопослушного элемента. Однако никаких грубых шагов в отношении вас ими предусмотрено не было, можете быть спокойны.

— Да? Сомневаюсь, — ответила она, вспомнив короткий диалог относительно неизвестного преследователя на «Жигулях». Ведь убили бы и глазом не моргнули. Но говорить об этом не стала. — А вы, получается, изображаете из себя тайных сотрудников спецслужб? И документы соответствующие имеются?

— Вам следует поверить мне на слово, — возразил собеседник. — Так будет лучше для вас. Да и безопаснее. Повторяю, нам нужен ваш брат. Пока еще не поздно и не случилось большой беды, после чего уже никакие раскаяния ему не помогут.

— Увы, и я ничем вам помочь не смогу. Я не знаю, где он находится. Он изредка звонит домой, говорит, что у него все в полном порядке, хвостов в институте нет, работа нравится. Вот и все.

— Он давно приезжал в последний раз?

— Месяца, может, два назад. Мельком. Взял что-то и уехал. Но с ним был телохранитель — здоровый такой мужик. Вас бы он сложил пополам одним пальцем.

— Не сомневаюсь, — серьезно сказал худощавый. — Значит, вас надо понимать так, что никто из вашей семьи не в курсе места пребывания Вадима. Ясненько. Ну что ж, придется сделать парочку жестких встречных шагов.

— В каком смысле?

— Подержать вас здесь. Не у камина, нет. Там, внизу, имеются специальные помещения, они гораздо менее комфортны, но зато полностью изолированы от внешнего мира. И тогда мы поглядим, что важнее для вашего любовника — барыши или жизнь такой замечательной женщины, как вы.

— Значит, все-таки бандиты, — с издевкой заметила Лена.

— В принципе нам наплевать, что вы будете о нас думать. Но я бы все же посоветовал вам не делать ни лишних заявлений, ни ненужных телодвижений. И то, и другое может быть расценено нашей охраной как вызов, а некоторые, как вы изволили заметить, грубияны часто очень невоздержанны в отношениях с женщинами, особенно приятными, понимаете? Поэтому сами постарайтесь сдерживать себя и не говорить лишнего.

— Вы что же, собираетесь всем скопом насиловать меня до тех пор, пока здесь не окажется мой брат? — с вызовом бросила она.

— Если не окажется другого выхода, — спокойно ответил худощавый, — мы воспользуемся вашим предложением.

— Вы — скотина! — воскликнула Елена. Она схватила тяжелую хрустальную пепельницу со столика и метнула ее в голову собеседника.

Тот легко уклонился, а пепельница брызнула осколками где-то возле камина.

— Ай-я-яй, какая непослушная девочка, — с сожалением сказал худощавый и, приподнявшись в кресле, почти неуловимым движением ладони ударил ее по шее, возле уха.