Но когда зазвучали уже набившие оскомину вопросы, стали звучать и раздражающие ответы.

Дага начал проявлять признаки беспокойства. Этот тупой русский по имени Макар знал, куда подались разведчики, но не говорил. Он знал, где прячется раненый, но молчал. Для Даги эта ситуация напоминала неприятную сценку в администрации. Там некто тоже играл в героя, но разница в происходящем была очевидной. В отличие от него нынешний пленник не молчаливо терпел боль, будучи уверенным в том, что все равно ничего не скажет, а визжал и рыдал. Дагу это страшно разочаровывало и наталкивало на мысль о том, что, вполне вероятно, парень на самом деле ничего не знает. Однако едва Хан и лысый, поочередно сменяя друг друга, приближались к нему вплотную, тот начинал вспоминать разные мелочи. Складывалось впечатление, что он мотал допрашивающим нервы.

– Он точно знает что-то, а? – Не церемонясь, Дага взял за плечо Трофима. – Ты уже надоел мне, тупая голова. И все твои люди надоели. Мне что, устроить здесь показательную децинацию?

– Как же он не знает, – цедя слова сквозь зубы, ответил Трофим, – если сам прятал? Ты просто плохо спрашиваешь.

– Может, мне тебя спросить получше? – поинтересовался Дага и недвусмысленно посмотрел в глаза атаману.

– Я сам открыл вам ворота, зачем мне теперь лгать?

– Меж двух огней крутишься, атаман, – выдавил со злобой Дага. – Пожалеешь…

А пленник тем временем выдавал информацию порциями. Даге же хотелось сразу и, по возможности, исчерпывающую.

– У него есть жена, дети? – спросил бандит.

– Есть? – уточнил Трофим у Николая, стоявшего рядом.

– Вдовец он, – доложил Николай, выискивая в толпе Ольгу. – Была жена, померла три года назад.

– Ну, а из родственников кто? – настаивал Дага, которому нужен был человек, которого следовало резать на глазах упрямца.

– Никого. Вообще никого.

– Что вы за люди? Ни роду, ни племени. Живете, как собаки, дохнете, как собаки. Ни родных, ни близких. Дети вас бросают, стареете в одиночестве… Говори быстрее, шакал! Где раненый? Куда ваши проклятые сородичи подались?

– У меня нет сородичей, – заморгав, ответил Макар.

– Говори! – Дага подошел и занес приклад над его головой.

– Если я скажу… – прохрипел Макар, облизывая губы. – Если скажу, вы меня обязательно прикончите…

– Это уже вопрос второй, – возразил Дага. – Однако если ты не скажешь, то в этом случае у тебя вообще нет шансов выжить. Хан…

– Не надо – Хана!.. – взмолился Макар. – Я скажу, что знаю… Только, пожалуйста, не убивай…

– Ладно, – пообещал Дага, криво улыбнувшись. – Мы подумаем над этим. Так что люди говорят?

– Они в сторону механизмов пошли.

– Куда?!

– Туда, где грохот, жарко и звенит железо.

– В ад они попадут, когда со мной встретятся! – вскипел Дага. – Куда они пошли, русская свинья?! – И он снова поднял автомат.

– Там, где у Магомеда… что-то строят… Туда. Я не знаю, как это называется, – дотянувшись подбородком до плеча, Макар вытер с подбородка кровь. – Военные спустились за четверть часа до вашего прихода…

Когда чехи ушли, Пловцов бросился к окну. Толпа на площади поредела. Видимо, атаманом были даны какие-то указания, и люди стали расходиться. Боевики в этот разговор не вмешивались, что в очередной раз убедило штурмана в давней договоренности атамана с Алхоевым. Теперь оставалось одно – спасать Маслова. Если найденный Трофимом неизвестный во всеуслышание говорит, что ему известно местонахождение раненого разведчика, значит, его пытать не нужно. Пловцов уже не был уверен, успеет ли добраться до Маслова, но попробовать стоило.

– Среди вас есть те, кто поможет мне? Это опасно. Нужно спасти во второй раз того, кого вы уже спасли однажды.

– Идем, я знаю, как обойти дом, где лежит ваш солдат! – проговорил старик, представивший Пловцова боевикам как своего племянника, и вскочил на ноги. За ним поднялись еще двое. Через мгновение на ногах оказались все.

– Не нужно идти толпой! – велел старик. – Хватит и нас четверых!

Через минуту, слившись с толпой, штурман, старик и двое их помощников исчезли из виду.

Когда они потерялись на улице, оставшиеся отошли от окон и бросились к парню…

– Ты хочешь сказать, что они пошли к заводу? – задумчиво проронил Дага.

– Если это называется заводом, так, – согласился Макар. – Послушай, у меня есть, чем заплатить за жизнь…

– Свою? – не понял Дага. – Или чью?

– Свою.

– И что ты готов предложить?

– Я скажу, где раненый солдат.

Лицо Даги посветлело.

– А вот это уже хорошая новость! Тебе нужно было с нее начинать! И где же?

– В доме Марфы.

– Только теперь не скажи, что не знаешь, где дом Марфы, – предупредил Дага.

– Конечно, знаю. Это недалеко отсюда.

– Веди! – потребовал Дага и кивнул Хану, чтобы тот отправил с Макаром людей.

Через три минуты десять боевиков, сбросив с крыльца хозяйку дома, ворвались в ее дом и перевернули его вверх дном, но раненого не нашли.

– Где русский?! – схватив старуху за шиворот, прокричал Хан.

– Здесь все русские, касатик! – запричитала бабка. – Отпусти старуху, дьявол!

– Старая ведьма! – оборвал ее подошедший Дага. – Где ты прячешь федерала?!

– Окстись, нерусь! – заорала бабка. – Бога не боишься! В этом доме чужаков сроду не бывало!

– У нее он, у нее, – забормотал Макар, пряча взгляд. Его под руку держал один из боевиков огромного роста, так что Макар в его руке казался провинившимся ребенком. – В подполе прячет старая…

– В подпол! – приказал Дага и свирепо посмотрел на Хана. – Я же сказал проверить весь дом!

Один из бандитов, откинув крышку подпола, заглянул вниз. Потом осторожно спустился, не выпуская из руки пистолет. Через минуту он появился и покачал головой.

– Бинты, шприцы, окурки, жратва, запах эфира, йода?

– Ничего, – ответил боевик.

– Да что вы от меня хотите-то? – поправляя косынку, рассердилась Марфа.

– Дура! – рявкнул Хан и замахнулся на нее.

Отшатнувшись, бабка упала и запричитала.

– Иди сюда, – спокойно проговорил Дага, взяв Макара за рукав. Выведя на улицу, толкнул в спину, так что горожанин машинально пробежал вперед три или четыре шага. – Ты знаешь, твое предложение мне не понравилось. Твой товар дрянь.

И, подняв «стечкин», он четыре раза выстрелил в грудь Макару. Подойдя к его еще шевелящемуся телу, направил ствол в голову и выстрелил в пятый раз. Потом оглянулся и всмотрелся в лица своих людей.