— Что вы предлагаете? — прямо спросил папа, не став тратить время на лишние разговоры

— Я приятно удивлён вашему благоразумию. — президент с уважением посмотрел на него. — Уже подписаны и утверждены приказы о длительной командировке для вас и трии Майерин, но фактически вы попадаете под программу защиты свидетелей и пункт назначения узнаете только завтра от моих служащих.

— А Триш? — разволновалась мама, крепче прижимая меня к себе, как будто меня сейчас насильно уведут и спрячут.

— Не беспокойтесь, триа Майерин, о её судьбе я беспокоюсь не меньше, чем вы, — ободряюще улыбнулся Воланд, хотя, на мой взгляд, фраза звучала слишком уж двусмысленно. — Триана, — мне достался хитрый взгляд тёмных глаз, — в это время будет находиться в другом месте.

— Но как же… — для моей мамы это стало ударом.

— Так нужно в первую очередь для её безопасности, так как под ударом именно она. Не переживайте, я лично за всем прослежу! — Этим аргументом ему удалось убедить даже встревоженную маму. Только не меня. И я искренне надеялась, что намёк в его словах мне показался.

— Простите, господин президент, — решила я подать голос, пока они не согласовали всё за меня, — но у меня имеется ряд возражений по этому пункту.

— Триш! — шикнула на меня мама, словно я неразумный ребёнок, но эта стадия в наших отношениях уже была и я не впечатлилась.

— Какие именно возражения? — энар был сама любезность, но после наших поцелуев пиетета к нему у меня заметно поубавилось.

— Я… — Он мастерски расставил ловушку, в которую я по дурости попалась — все мои возражения оказались слишком двусмысленными, и энар понимал это лучше меня.

— Трен и триа Майерин, — обратился Воланд к сидящим напротив маме и папе, — вы не будете против, если мы с Трианой обсудим этот вопрос наедине? Мне хотелось бы донести до неё то, что, без сомнения, уже стало понятным вам.

— Конечно, господин президент, — совершенно спокойно согласился отец.

— Триш, я думаю в твоей комнате будет удобно, — добавила мама.

О да, мам, ещё как! С трудом сохраняя приличествующее ситуации выражение лица, под взглядами родителей я поднялась и жестом предложила энару следовать за собой.

Расстояние, которое обычно я проходила за несколько секунд, сегодня казалось вечность. Предложив ему заходить, я закрыла дверь и набрала на панели код, отсекающий комнату от общедомовой системы. На всякий случай.

У меня были несколько мгновений, чтобы сделать глубокий вдох и, нацепив вежливую улыбку, повернуться.

И оказаться в кольце рук, не предполагающих даже намёк на сопротивление.

— Между прочим, у меня действительно есть возражения, — я честно старалась говорить ровно и держать себя в руках, но куда там!

Особенно когда тебя с каждой секундой, с каждым мгновением прижимают всё крепче, а взгляд опаляет так, что в одно мгновение я забываю обо всём на свете.

— Я скучал, — успел признаться Воланд до того, как склониться к моим губам.

Смерч, тайфун, ураган? Сложить всё вместе и умножить на десять. Я и не подозревала, насколько соскучилась по этим губам, рукам и по всему ему. Сильному, надежному, властному. Моему?.. И совершенно всё равно, что внизу ждут родители, а дом наверняка оцеплен его полком, которые уж точно оповещены о наших специфических отношениях.

А Воланд явно решил продемонстрировать насколько соскучился. Поцелуи становились жарче, а руки, блуждающие по телу, откровеннее. Настолько, что когда прохладные ладони приподняли футболку, поглаживая разгоряченную кожу, я не удержала стон.

— Ты меня с ума сведёшь, — прошептал он, удерживая меня практически на весу — ноги подгибались, а его восхищенный взгляд не способствовал обретению здравого смысла.

Но я честно пыталась для начала хотя бы разогнать розовый туман в голове. Только Воланд не давал мне такой возможности, прокладывая дорожку поцелуев от шеи до ключицы и, когда его губы коснулись груди, меня словно током пронзило и я решительно упёрла руки ему в грудь.

— Так нельзя, — прошептала, закрыв глаза, потому что стоило мне посмотреть на него как вся решимость испарялась.

— Да? — не обращая внимания на преграду, Воланд резким движением развернул меня и прижал к своей груди. — И почему? — Как я должна отвечать, если одна его рука лежит у меня на бедре, обжигая кожу, вторая обнимает под грудью, а сам он губами и языком изучает мою шею, заставляя кожу покрыться мурашками.

— Воланд, — простонала, полуприкрыв глаза, когда он добрался до особенно чувствительного местечка за ухом, — нам надо поговорить!

— Знаешь, — прошептал он, — моё имя в твоём исполнении нравится мне гораздо больше идиотского выканья. — Даже не сомневалась! И, видимо, чтобы продемонстрировать насколько, Воланд крепче прижал меня к себе, скользя рукой по внутренней стороне бедра.

Был у меня однажды не совсем целомудренный опыт, но в сравнении с тем, что я испытывала сейчас это было ничто. Я плавилась в его руках, откинув голову ему на грудь и с каждой секундой всё меньше желая останавливаться.

— Хватит, — тихо, но твёрдо сказала я, останавливая его руку и он послушался.

И это поразило больше всего остального. Атмосфера между нами резко переменилась — тВоланд шумно вздохнул, возвращая самообладание, и переместил руки, просто обнимая меня со спины.

— Меня можно отпустить, — спустя пару минут тихо призналась я, злясь на собственную слабость.

— Можно, — подтвердил он и развернул меня к себе лицом, — но не хочется. Стоит мне выпустить тебя из поля зрения и ты вмиг отдаляешься.

Ответить на это мне было нечего, особенно в свете того, что только что чуть не произошло. Даже мне понятно, что после этого отдаляться уже поздно.

— Скажи, что мне послышался намёк в твоей впечатляющей речи, — попросила, прямо глядя на него.

— Давай поговорим серьёзно, Триш? — вздохнув, ушёл он от темы и остатки недавнего удовольствия растворились в подозрениях, с каждой секундой становящихся всё более реальными.

— Разве не за этим мы сюда пришли? — ответила я вопросом на вопрос и попыталась вывернуться из объятий.

Эту вольность он мне позволил, но и только. Не выпуская моей руки, Воланд занял полюбившееся кресло и потянул меня на себя.

— А если кто-нибудь зайдёт? — поинтересовалась я для проформы, оказавшись сидящей у него на коленях.

— Не беспокойся, не зайдут. Президент я или кто?

Решив, что вопрос риторический, я предпочла высказать свои соображения.

— Меня не устраивает, что о слежке я узнаю только сейчас, — я рассматривала свои руки, не поднимая взгляда. — Мне не нравится, что меня разделяют с родителями, и я не понимаю, где именно предполагается скрываться мне. Тем более учитывая, что на носу сессия, которую мне необходимо сдать.