— Спасибо, — поблагодарила я, прихлебывая чай.

Он оказался мягким, темным, насыщенным и чудесным, о чем я тут же сказала Аморетт. Эта крохотная женщина с костлявыми пальцами, похожая на пикси, устроилась возле меня.

— Я так рада, что тебе понравилось. — Ее глаза весело поблескивали поверх ободка чашки. — В настоящее время некупажированный «Ассам» — мой любимый сорт. Большинство молодых людей предпочитают кофе. — Женщина скорчила гримасу. — Чай недооценивают в современном мире.

— Я пью чай. У меня дома есть неплохой «Ассам» и отличный некупажированный кенийский «Миллма». Я принесу вам немного, если хотите.

— Было бы чудесно. Будьте так добры, — ответила Аморетт.

Она передала мне блюдо, на котором лежали тоненькие бутерброды с огурцом и крекеры с мягким сыром, копченым лососем и чем-то соленым и твердым наверху. Вероятно, каперсами. Я съела пару и согласилась на вторую чашку чая, перед тем как спросить о Тролле, не забыв назвать его настоящим именем.

Миз Ам вздохнула:

— Том жив, выздоравливает. Правда, слаб еще. Спит наверху, дорогуша. Боюсь, он оказался на волосок от смерти. И бедная малышка Кэтрин была бы так потрясена, если бы потеряла его. Понимаете, они вместе уже больше семидесяти лет.

Я чуть чай не расплескала при упоминании бедной малышки Кэтрин и семидесяти лет, но меня спасла одна из девушек, которая вошла в комнату, одетая в ярко-зеленый шелковый халат и пушистые розовые шлепанцы. Это была Тиа, девушка с кожей цвета кофе с молоком, каре-зелеными глазами и кудрявыми светлыми волосами, доставшимися ей от расового смешения предков.

— Доброе утро, Миз Ам. Кофе есть? — спросила она, не раскрыв еще как следует глаз.

Аморетт посмотрела на меня многозначительно. «Видите? Не чай — кофе. Какой стыд!»

— Кофе на кухне.

Спустя мгновение Тиа присоединилась к нам и за считаные мгновения заглотила полкружки обжигающего кофе.

— Ах! Бог мой! Как же я устала! Мне нужен отпуск. — Она широко раскрыла глаза, словно растягивая веки, зевнула и добавила: — Может, в Рио? Может, Карлос возьмет меня?

По тому, как Тиа это сказала, я поняла: она была простодушным существом, несмотря на то что работала на Кейти. Наивной простушкой, поскольку большим умом не блистала. Она взглянула на меня и, видимо, проснулась по-настоящему только теперь.

— Ты наемная убийца вампиров. Не убивай Карлоса, ладно?

— Ммм, — промычала я в ответ, не зная, что сказать.

— Карлос не выродок, — вставила реплику Миз Ам. — Его не за что карать. Ты хорошо провела ночью время, дорогая?

Тиа взяла бутерброд с огурцом.

— Карлос просто мечта. Мистер Лео и мисс Кейти говорят, я скоро могу стать слугой-донором, если им поступит хорошее предложение.

— Предложение? — переспросила я, услышав колючие нотки в своем голосе.

Миз Ам похлопала меня по руке:

— Я объясню. Тиа, — обратилась она к девушке, — забирай свой кофе и бутерброды наверх. Хорошо? Нам с мисс Джейн нужно поговорить наедине.

— О! — Тиа глубокомысленно кивнула, и ее локоны подпрыгнули. — Дела. Понимаю. — Она взяла пригоршню бутербродов и пошла из комнаты. Ее пушистые тапочки заскользили по паркету. Девушка плыла, словно танцовщица. В дверях она повернулась. — Спасибо за то, что не убьешь Карлоса, — сказала она.

Не успела я сформулировать ответ, как она исчезла.

— Предложение? — повторила я. — Рабство отменили много лет тому назад.

Миз Ам кивнула и, подливая мне чаю, объяснила:

— Родители Тиа, кажется, не знали об этом. Они продавали двенадцатилетнюю дочь, посадив ее на багажник своей машины. — Миз Ам кивнула в ответ на мой сдавленный вздох и с суровым выражением морщинистого лица положила мне на тарелку еще один крекер с лососем. — Моя Кейти услышала про... ситуацию девочки и положила этому конец, однако очень поздно: нормально развиваться дальше Тиа не могла. Она была сильно изувечена — в эмоциональном плане. Кейти потратила уйму времени и денег, пытаясь восстановить ее психику и найти надежного покровителя. — Миз Ам подняла на меня взгляд, и ее глаза внезапно прищурились. — Тиа не в состоянии жить одна: чересчур хорошо осведомлена в вопросах секса и к тому же слишком ранима, чтобы можно было взять и просто выпустить ее на городские улицы. В конце концов она превратилась бы в нищую больную бродяжку. Муж может в итоге ее покинуть. А хозяин-вампир будет обеспечивать девушку и оберегать на протяжении всей жизни. Необходима только надлежащая договоренность.

Я понятия не имела, что ей ответить, поэтому съела свой маленький миленький бутербродик в молчании. Посидев еще ради приличия, я поблагодарила Миз Ам за угощение, перепрыгнула через забор и завела мотоцикл: нужно было выветрить из головы вампирскую паутину. Что возразить против логики, которая основывается на прагматизме и сострадании? Только меня от всего этого кинуло в нервную дрожь.

Я прошвырнулась на байке по Кварталу, вынюхивая и выискивая места, которые частенько посещали вампиры, однако свежих следов выродка не обнаружила (или, может, правильнее говорить: вонючих следов выродка), хотя и колесила по своему ночному маршруту. Нашла дорогу до территории, прилегающей к озеру Катауэтч, хотя местечко это было не из приятных: почти одни болота с тучами комаров. Ночью Пантера пришла сюда по бездорожью по следу больного вампира. В конце концов я почувствовала отдаленный запах выродка, решила двигаться на запах и оказалась в тупике, на улице с покрытием из толченых ракушек, посредине пустоты.

Я притормозила, остановила байк и поставила ноги из землю. Мягкий рокот мотора подо мной напоминал урчание большой кошки. Маленький домик построили, вероятно, в пятидесятые годы. Крытое асбестом серое строение площадью приблизительно сто двадцать квадратных метров, с высоким крыльцом, вызвало у меня смутные воспоминания, словно я видела его раньше. Дом выглядел ухоженным: новая крыша; свежевыкрашенная в угольно-черный цвет отделка; садик, который и полуденной жаре благоухал травами.

Вид этого дома разбудил какие-то образы в моей человеческой сущности. Отдаленные воспоминания, события, окутанные завесой дыма, страха и крови. И дробь ритуальных барабанов. Сила Народа. Тсалагии. Чироки, как говорят белые люди. Мурашки побежали у меня по коже. «Тсалагии» было словом на языке чироки. Я вспомнила его.

Позади стояла парильня. Здесь жил старейшина племени. И здесь поблизости рыскал выродок. Слишком близко. Охотился на него? Или на нее? Несмотря на жару, по коже побежали мурашки, я покрылась бусинками пота от надежды и страха.

Не вполне понимая, что собираюсь делать, я выключила двигатель и поставила мотоцикл на подножку. Пристроила шлем на сиденье и пошла по толченым ракушкам, которые захрустели под ногами. В Южной и Семерной Каролине улицы и подъездные пути засыпали гравием, если не было дорожного покрытия, а когда дороги мостили, то подмешивали в асфальт камень. В дельте Камня не очень много, поэтому использовали то, что было, — ракушки. Дурацкие мысли проносились в голове, отвлекая сознание от того факта, что я шла к жилищу старейшины. Я поднялась по ступенькам крыльца, только к теперь заметив кирпичные опоры, на которых стоял дом, возносившие его над уровнем подъема воды при наводнениях. Я нажала на звонок. Внутри раздалось треньканье.