– Вот именно! – подхватил Дубина. – Свободу лосям.

Полицейский поставил Дубину на ноги.

– У юноши солнечный удар, – громко объявил Жмуркин. – Перегрелся! Отравился квашеной капустой!

Жмуркин направился к полисмену.

– Нам надо ему помочь! – предложила Александра. – Его сейчас ведь арестуют!

– Да не, – сказал я. – У нас за это на первый раз не сажают. Вон смотри.

Жмуркин уже что-то шептал на ухо блюстителю, показывал ему свои сексотские корочки, и полисмен понимающе кивал и поглядывал на стоящего рядом Дубину уже с отеческим сочувствием во взоре.

Александра удивленно пошевелила бровями.

– Кляйне коррупционен, – пояснил я.

Ноздри у Александры понимающе дернулись, она мне нравилась все больше и больше, наверное, зов крови, ничего не поделаешь.

– Но ведь это… – Александра немного растерялась. – Плохо…

– В каждой избушке свои погремушки, – сказал я. – Это Раша, крошка, здесь тебе не Фатерлянд.

Александра открыла рот.

Жмуркин тем временем окончательно вызволил Дубину из неволи и теперь, придерживая его за локоть, препровождал к нам. Натужно улыбаясь в туристические камеры.

– Бенгарт! – зашипели за спиной.

Снежана. С дурной вестью.

– Бенгарт, ты меня слышишь?

– Конечно, Снежана, я тебя слышу.

Где она раньше была, когда ейного дружка с крыши вызволяли?

– А там Гаджиев в поле лежит, – сказала Снежана.

Почему-то скверные новости мне всегда Снежана сообщает. Или Иустинья. Интересная закономерность. Снежана – как валькирия, поющая песнь мертвых. С Иустиньей тоже все понятно, тоже валькирия.

Однако Суздаль нанес мощный удар. Вроде городок маленький, а какая энергетика!

– Где лежит? – спросил я хладнокровно.

– Там, вон у пруда.

– И что с ним? – поинтересовался я.

– Не знаю. Лежит, стонет. Крови вроде не видно…

Хоть это утешает. Крови не видно. Интересно, а если бы настоящих талантов набрали, они бы тоже так себя вели?

Тег «Но пасаран». Пожалуй.

Не люблю я детские дома. Их никто, наверное, не любит, ну, разве что какие-нибудь энергетические вампиры. Впрочем, этот был, кстати, вполне себе ничего, комнаты двухместные, спортзал, театральный зал, везде телевизоры и пахнет вкусно. Нас провели по всему зданию, показали музей с достижениями воспитанников, покормили в столовой и оставили отдыхать в холле – в больших кожаных креслах.

Мне отдыхать совсем не хотелось, и вообще, я чувствовал себя почему-то виноватым, посидел немного и отправился в автобус. Надо было выдать полторы тысячи знаков про наше путешествие и добродетельные приключения. После Суздаля это было нелегко. Батарея села почти до половины, пришлось экономить энергию и печатать быстро.

«Утро началось необычно, но закономерно. Рейд «Добрые сердца Золотого кольца» успешно продолжался. Проезжая мимо деревни Клюевки, чемпион района по боксу Листвянко увидел, как в озере тонет престарелая пенсионерка. Листвянко не растерялся, дернул стоп-кран, и после того, как автобус замедлился, выскочил на улицу. Пенсионерка громко взывала о помощи, и, не теряя времени, Листвянко кинулся в озеро. Он стремительно переплыл озеро и стал спасать пожилую женщину. Это было непросто, так как женщина оказалась довольно тучной и оказывала сопротивление. Но не зря Листвянко с десяти лет состоял в обществе добровольного спасения на водах – он знал, что делать. Он собрал всю силу в кулак, и этим кулаком обрушился на…»

– Виктор!

Не люблю, когда меня отвлекают от творческого процесса. Я с неудовольствием сложил экран, и это была, конечно же, она, нет, не Александра, и даже не Снежана, а как раз Лаура Петровна. Стояла со смирением в фигуре, мне это понравилось.

– Виктор, у нас, кажется, проблемы, – возвестила прекрасная Лаура, она же Беатриче, сдохни, Петрарка, сдохни.

– Павла покусали шиншиллы в зоологическом уголке?

– Все шутишь?

– Не покусали?

– Я к тебе с серьезным делом, – сказала Лаура Петровна с озабоченностью.

– Не переживайте, Лаура Петровна, я обещал хранить нашу тайну…

– Я не об этом, – смутилась Лаура Петровна.

– Я слушаю.

А что мне еще оставалось?

– Оказывается, у нас сегодня концерт, – сказала Лаура Петровна.

– Ну да, концерт, – кивнул я. – В программе так и написано – концерт. Дарим детишкам подарки, они нам читают со сцены стихи. Трогательная фотография в диафрагму…

– Да-да, все так оно и есть, – перебила меня Лаура Петровна. – Только я сейчас выяснила, что мы тоже должны поучаствовать в концерте.

– Да?

Я сделал вид, что удивился.

– Да. Александра собирается играть на волынке…

– Ну и прекрасно, – сказал я. – Она здорово играет, между прочим. Лауреат и дипломант, талантище.

– Но этого мало!

– Вы тоже хотите участвовать? Думаете спеть?

– Я? Но я не умею…

Лаура Петровна засмущалась.

– Мне кажется, вы себя недооцениваете, – сказал я. – Девятое января, пиццерия «Карамболь», именины главы района…

Лаура Петровна уже зарделась.

– Как сейчас помню, вы очень хорошо тогда пели. Про тигров, про остров Пасхи, про фруктовое изобилие. Как это там… Банан тот совсем…

– Виктор, мы в детском учреждении, – с укоризной перебила Лаура Петровна. – И потом я как-то…

– Ну, не знаю тогда, – пожал я плечами. – Если уж вы петь не хотите – на кого тогда надеяться? А между тем у вас чудное колоратурное сопрано.

– Правда?

Я кивнул.

– Но ведь я… – нахмурилась Лаура Петровна. – Это серьезное дело. И потом, петь должны сами ребята…

– Не сомневаюсь. Ребята. Петь. А они даже разговаривать прилично не умеют. Или Паша тоже поет?

– Нет…

– Конфуз, – сказал я. – Сумерки богов. Прощай-прощай, Тюрингия…

– Бенгарт! – рассердилась Лаура Петровна. – Изъясняйся по-человечески, ты не у себя в Интернете!

– Яволь, кнедиге фрау, как прикажете. Значит, так…

Я почесал голову.

– Кто у нас вообще по части культуры проходит? Вы должны знать, вы же список составляли.

– Пятахин. Гаджиев, все, кажется…

– Жохова на арфе играет, – напомнил я.

– Что?