нормальная конкретная картинка. Чтобы была понятная и образная. Так и в жизни. Очень хочется, чтобы на все вопросы нашлись ответы. Понятные и конкретные. Чтобы картинка жизни стала ровная, красочная и уравновешенная. Не такая как тень от ночника. Она тяжело вздохнула и перевела взгляд от этого узора хаоса и беспорядочности.

Думать о том, что-то кто-то умышленно хочет от нее избавиться, не хотелось. И тем более не хотелось думать, что кто-то из издательства хочет от нее избавиться. Ведь если это действительно так, то она уйдет и перестанет писать. А разве она могла это сделать. Уйти и не писать.

Уйти она, конечно, может, но вот не писать — нет. Если она перестанет писать, то зачахнет, морально умрет. Можно будет, конечно, уйти в другое издательство, но эта перспективой не считалось. Ей нравилось ее издание, нравился главный редактор, нравилось отношение к себе, нравилась, наконец, новенькая помощница Валентина Киселева. Настя тяжело и прерывисто вздохнула.

Она взглянула на настенные часы, ого почти двенадцать. Сколько же она здесь в раздумьях просидела? Почти два часа.

Она встала, прикрыла плотно дверь и спустилась на первый этаж. Везде был включен свет и не очень громко работал в зале телевизор. Кирилл крепко спал на диване. Не дождался ее. А может и не ждал. Разве можно сейчас понять, какие у них отношения.

«Хоть бы Кирилл ошибался и никто в издательстве не желал мне смерти» — думала она.

«Было бы не плохо, если бы мне вообще никто не желал смерти» — опомнилась она в своих мыслях.

Тогда почему Валентина Киселева прислала ей такое приглашение в «Подснежник». Почему заманила в тот дом? Кто устроил пожар? Кто напоил Михаила и его «Цветика» снотворным? Или не было никакого снотворного, а просто они в баре вечером перепили горячительного? Что это вообще было? Покушение? Или все же стечение злых обстоятельств? Если это покушение, то кто мог желать ей смерти? Не на кого подумать. Может пойти в полицию? И что она скажет? Что кто-то пытался спалить соседний дом, который был забронирован на ее имя? Ну и о чем это говорит? Ни о чем. Они просто ее пошлют и все. Даже одноклассник Саша отправит ее домой нервы лечить и фантазии свои на бумагу излагать. А может и в правду сначала к Сашке сходить. Не официально. Он давно в полиции работает, даже на пенсию уже собрался, по выслуге или как это у них там называется. Он хороший полицейский. В школе они дружили, потом дорожки их разошлись, но в последнее время они не редко встречаются, потому что старая ее квартира в одном доме с Сашкиными родителями. Сейчас в той квартире Коля с Ириной живет. И с Сашей она виделась, когда забирала от Николая детей. Кстати, Кирилл спрашивал про него. А сам Кирилл кто?

Она посмотрела на него. Он крепко спал — ни телевизор, ни свет ему не мешали. Оно и понятно — полночи пожар тушил, не выспался, потом за рулем все время.

Он очень интересный человек. И особенный.

Что она знает о Кирилле. Ничего. Он пришел к ней с ходатайством от какой-то больницы. Она прочитала его и почему-то взяла его на работу водителем. Не почему-то, а потому, что очень надоело ездить на такси, хотя в гараже стояла ее машинка. Она задумалась. А от какой больницы он пришел? Тогда было не важно. А сейчас? И сейчас тоже не важно. Он хороший человек — не уставала она сама себе напоминать.

Кирилл ей нравился. Очень. И думать про него плохо она не позволила себе, а тем более подозревать в покушении на себя. Она не знала ни одного мужчину, который так как он, спасал бы людей из горящего дома. Нет он бы не устраивал пожар, чтобы потом лезть в него и рисковать своей жизнью. А он рисковал, рисковал ради чужих, незнакомых ему людей.

А как он поставил на место Валентину Васильевну — вообще предел самоотваги. И к детям он хорошо относится. Они его любят. Она уже на него не обижалась, за то, что пытался ей объяснить явное. Она вообще-то знает свою особенную черту характера — быстро забывать обиды и, как говорится отходить от них.

Настя захотела прилечь с ним рядом, но решила его не будить. Она выключила телевизор и свет и ушла к себе спать.

* * *

В издательство они отправились уже ближе к обеду, потому что Настя долго не могла найти в себе силы встать с кровати. Она их не нашла ни утром, когда проснулась, ни тогда, когда Татьяна Сергеевна звала на завтрак, ни тогда, когда на часах было десять, хотя в это время она обычно уже работала, ни тогда, когда Сеня и Соня пытались стянуть с нее одеяло и прыгали вокруг нее. Силы не находились, чтобы встать с кровати и она сползла с нее, и поплелась, не пошла, а именно поплелась в душ. Душ пришлось принимать очень прохладный, в надежде, что это поможет ей проснуться и восстановить ей энергию и настроение.

С настроением вообще была отдельная история, потому как это самое настроение не поднималось.

Настя посмотрела на себя в зеркало. А что если на самом деле Валентина Киселева заманила ее в «Подснежник» специально? Может такое быть? Может и не может. Настя даже попыталась найти какое-то разумное оправдание Валентине, но не нашла.

Вот именно поэтому настроение не поднималось.

Кирилл открыл дверь перед Настей, пропустил ее внутрь кабинета, в котором работали сотрудники издательства и не громко спросил у Насти:

— которая?

— ее нет.

Настя прошла к пустому столу и села на стул возле него.

В кабинете было несколько столов, за которыми сидели разновозрастные тетеньки и один молодой парень. Они доброжелательно улыбнулись вошедшим, поздоровались и продолжили заниматься своими делами. По видимому, Настя не имела к ним никакого отношения. Кто-то читал документы, кто-то печатал на компьютере. Стук по клавиатуре ноготками женских рук монотонно и успокаивающе звучал в кабинете. Молодой человек для Кирилла выделялся из общей картины. Кирилл считал, что в таком кабинете место только для женщин. Он вообще считал, что мужчины не должны сидеть за столами и перебирать бумажки из одной стопки в другую, должны заниматься более мужской работой. Он не понимал, как иногда мужчины становятся бухгалтерами, хотя практика показывала, что мужчина в этой должности более квалифицированный работник, чем женщина. Мужчине не надо было уходить в декрет