— И каким же образом это подготовило битву? — спросил Валентин.

— Последние инструкции, полученные мною вчера, — продолжил Мануэль, — предусматривали акции, в результате которых Георг и Детмар должны были определить точное время визита к Габриэлю. В данном случае, — он посмотрел Валентину в глаза, — мне не хотелось бы раскрывать подробности. Речь идет о тайне, которая мне не принадлежит.

Хаям фыркнул, но ничего не сказал.

— Не обижайся, Фалер, — попросил Талион. — Мануэль использовал уникальное заклинание, наложенное Хозяином на его кинжал. Похожим заклинанием был побежден сам Габриэлем в его поединке с Призраком. Эта тайна умерла вместе с нашим господином.

Как же, как же, мысленно прокомментировал Валентин. Нам бы только место обнаружить, где он заклинание накладывал! Надо будет, мигом восстановим.

— Акции завершились успешно, — доложил Мануэль. — Теперешний план Георга и Детмара таков: посетить Ганнед, Шингозак и Ганаган, после чего прибыть в Ампер к началу праздника Единения. Там, на центральной площади новой столицы Фарингии, они собираются судить Габриэля Воителя и казнить его за узурпацию власти и преступления против благороднейших семей Ландора. Это должно произойти вскоре после полудня. — Мануэль сцепил руки в замок и уперся локтями в стол. — Серый будет уничтожен, это вопрос решенный. Но я не знал, что после этого будет разрушен замок.

— И половина Побережья, — эхом повторил Максим. Голос его был по обыкновению бесстрастен, однако Валентин заметил, что Максим легонько покачивается в своем кресле — взад-вперед.

— Все наши истории говорят об одном, — заключил Талион глубоким и печальным голосом. — Великий Черный решился отдать тьме не только свою душу, но и целую страну с ее обитателями. Вместе с Эред Валлоном и Дол Амилен… — Он опустил голову, и золотые локоны его упали на стол. — И я помогал ему, я, последний из эльфов Эред Ганнор! Сердце мое разрывается от печали: Хозяин ушел из жизни с этими черными планами, и ничто теперь не в силах вырвать его из объятий Сияющей Пустоты.

Талион покачал головой и умолк, словно лишившись сил.

Сколь трогательная забота о душе душегуба, подумал Валентин. Ах, до чего благородны эльфы! Интересно, он так и будет сидеть и печалиться, или все-таки сообразит, что план Великого Черного теперь можно и пересмотреть?

— Талион, — спросил Хаям, оторвавшись от листа бумаги, который он небезуспешно покрывал письменами вот уже минут десять. — Ты так и не сказал нам, в чем заключалась твоя собственная часть плана.

Талион поднял голову, и Хаям изменился в лице, встретившись с ним глазами.

— Мы заслужили это, — сказал Талион громко и ясно, — заслужили своей беспечностью и своей слепой верой в Хозяина. Я не стану рассказывать об этом. Сейчас вы все увидите и почувствуете сами.

С этими словами он скользнул рукой за отворот плаща и бросил на стол сверкающий хрустальный сосуд, напомнивший Валентину глубокую пепельницу. Сосуд скользнул по гладкой поверхности стола и остановился в самом его центре. С мелодичным звоном крышка сосуда открылась, и комнату заполнил медвяный аромат, ударивший в нос подобно нашатырному спирту.

Химическая атака, сообразил Валентин, сделав короткий вдох. И тут же понял, что уже поздно.

Наши руки привыкли к пластмассе,

Наши руки боятся держать серебро.

Отравил-таки, сволочь! Выждал момент!

Валентин зарычал от злобы — не столько на Талиона, сколько на самого себя, — и изо всех сил оттолкнулся от стола. Кресло упало назад, Валентин перекатился через голову, сгруппировался, выбросил вперед левую руку, сложенную в «козу», оттолкнулся и вылетел в коридор прямо через то, что мгновение назад еще было стеной. «Веер» он раскрыл уже в полете.

Грохот разлетающихся камней застал его уже у противоположной стены. Трещина прошла до самого потолка; огромная глыба, опасно раскачивавшаяся рядом с проломом, наконец рухнула, подняв тучу каменной крошки. Валентин прикрыл глаза рукой. Ерунда; главное, воздух здесь чист. Он отнял ладонь: все нормально, поставленный щит держит, ни одна пылинка не попала на его половину коридора.

Из Соборного зала донеслись между тем странные звуки. Валентин захлопал глазами: отравленные слуги Великого Черного не только не попадали на пол, сжимая руками горло, но, напротив, заметно оживились. Через пролом полетело кресло, за ним еще одно. Ударил слабенький — для Талиона — фаербол. Потом неровные края пролома покрылись толстым слоем инея — кто-то бросил холодильное заклятье.

Валентин затряс головой. Похоже, я ошибся, это не совсем яд. Больше похоже на стимулятор.

Опустив глаза на свои все еще сжатые кулаки и ощутив, как бесится сердце, Валентин присвистнул. До сих пор всего трясет, сообразил он. Останься я внутри, совсем бы разошелся. Талиона полез бы душить или Мануэлю сапогом заехал…

Не без труда разжав кулак, Валентин засунул скрюченные пальцы за пазуху и вытащил шприц с транквилизатором. Ну ее на фиг, магию, решил он; пора на иглу садиться!

Препарат сработал мгновенно — Валентин уже насобачился попадать в вену. Мышцы расслабились; багровый цвет окружающего мира сменился нормальным. Ай да эльфийская водка, подумал Валентин. Не удивительно, что их, эльфов, так мало осталось.

В комнате оглушающе ухнул взрыв. Валентин замер с идиотской ухмылкой на перекошенном лице. Они ж там друг друга поубивают!

Он сделал шаг вперед, кляня себя на чем свет стоит. Не только друг друга, отметил он про себя; меня тоже! Но, как всегда в подобных ситуациях, разум оказался бессилен. Валентин сделал второй шаг, оттолкнулся и, предусмотрительно задержав дыхание, прыгнул обратно в зал.

Каменный стол, расколотый пополам, шатром возвышался посреди белого от снега зала. Прямо перед Валентином Бранбо, злобно ощерясь, расшнуровывал платье на лежащей без сознания Нинель. Хаям, наполовину вмороженный в огромный кусок льда, что-то хрипел в другом углу. Максим лежал на полу с огромной шишкой на лбу; его близость от вздыбившегося стола наводила на мысль, что удар этот не был нанесен рукой человека.

А слева от Валентина драка продолжалась. Мануэль, выставив перед собой кинжал, с пеной у рта нападал на Талиона, который с эльфийской легкостью ускользал от его ударов. Похоже, хоть Талион-то в норме, констатировал Валентин: могучий маг, эльф тем не менее ограничивался пассивной обороной. Ну ладно, порезвились и будет!

Валентин встряхнул кистями рук, сбрасывая накопившееся напряжение — еще бы, обычно он не был способен проломить двухметровую гранитную стену одним ударом, — сложил две «перчатки» и стукнул лбами Мануэля с Бранбо.

Талион поправил волосы и выпрямился, слегка выставив вперед левую ногу. Валентин залюбовался на эльфа: после всего этого бедлама он был свеж и даже не помял плащ. Талион между тем снова сунул руку за пазуху, вытащил ее, сложенную горстью, и сдул с ладони тончайший белый порошок, рассеявшийся в воздухе.