— Неужели это ее в той дорогущей школе научили ходить такой замарашкой?

— Очень красивая лошадка, — с грустью вздохнул Дэвид, когда они с Дамарис снова остались вдвоем.

— Когда я вернусь в Рейвенскрэг, то ты сможешь приезжать туда и навещать Шибу, когда пожелаешь, — пообещала Дамарис. Ее лицо пошло красными пятнами, а в глазах стояли слезы обиды и раздражения. Она увела мальчика обратно в дом.

— Что это были за люди? — спросила Хелен, которая вместе с Мэри видела всадников из окна.

— Сестра моего жениха со своей родней, — ответила Дамарис, — о приезде которых он не счел нужным ставить нас в известность.

— Девушка очень даже хорошенькая, — с неподдельным восхищением заметила Мэри, — так безукоризненно одета…

— И чертовски дурно воспитана, — взорвалась Дамарис. — Керри, мне нужно обязательно попасть в город. И если для этого надо нанять такси, я его найму за любые деньги. Мне нужно купить новое платье для этого дурацкого праздника. — Ну ничего, она еще покажет этой надменной красотке, что она тоже умеет одеваться со вкусом!

И она в самом деле вызвала такси и отправилась на целый день в Плимут в компании Хелен и Дэвида. Их путь пролегал мимо Бодмин-Мура, справа от дороги поднимали свои темные вершины Браун-Уилли и Раф-Тор, а слева грозно возвышался Дартмур, казавшийся серо-зеленым под стремительно бегущими по небу облаками, однако, когда они наконец добрались до Плимута, небо прояснилось, и из-за туч выглянуло солнце. Вооружившись кредитной карточкой и чековой книжкой, Дамарис отправилась за покупками в новый торговый центр, недавно возведенный в самом центре города. Там она остановила свой выбор на серебристо-белом платье, справедливо полагая, что в наряде Розиты, скорее всего, будут преобладать яркие цвета или же классический черный. Ее экзотическая красота требовала кричащих, вызывающих красок или же чего-то темного. Выбранное Дамарис платье было длинным, легким и воздушным, сшитым из тонкого шелка и нейлона, без рукавов, с глубоким декольте и расшитым серебристыми стразами. К этому наряду она также купила "серебряные" туфельки и серебряную заколку для волос. Прическу придется делать дома, но парикмахер из Тинтаджела или Боскасла наверняка справится с этой задачей. Она не могла толком объяснить, почему ей хотелось во чтобы то ни стало перещеголять юную аргентинку. Просто ее больно задело высокомерие Розиты, то, как по-хозяйски она восседала на Шибе и неприятная мысль о том, что она может приняться нашептывать о ней какие-нибудь гадости Марку, на которого, возможно, сама положила глаз. Возможно, в том, что он не спешит познакомиться с ней, в какой то мере виновата именно эта девица. Мысль сама по себе довольно неутешительная, так как Дамарис не была уверена в том, что у нее есть какие-то законные права на этот дом, если Марк вдруг откажется жениться на ней; ведь он был вынужден согласиться на этот брак.

Свой наряд она дополнила легкой вечерней накидкой из черного бархата с длинными, широкими рукавами, отделанной белым мехом. Эти покупки оставили серьезную брешь в ее личном бюджете, суммы для пополнения которого поступали на ее счет раз в квартал, и впервые за все время она задумалась о величине своего наследства в реальном денежном выражении. Цифры, сообщенные ей ранее мистером Престоном не внесли ни какой ясности в этот вопрос.

* * *

Утром в свой день рождения Дамарис как обычно вышла к завтраку и обнаружила на столе целый ворох маленьких свертков, разложенных вокруг ее тарелки — все это были поздравления с днем рождения и подарки от ее друзей. Дэвид очень гордился тем, что подарил ей серебряную подвеску для браслета это была крохотная серебряная подковка.

— У тебя такой еще нет, правда? — беспокойно спрашивал он. — Она понравится тебе больше всех, да?

— Конечно, радость моя. Она просто прелестна и принесет мне много-много счастья.

Здесь также лежало письмо и открытка от Селесты, которая желала ей всего самого наилучшего "ко дню именин". Письмо представляло собой чудовищную смесь французского и английского и сплошь пестрело восклицательными знаками. Она познакомилась с Армандом Депорте и восторженно описывала его машину, квартиру в Париже и его обещание взять ее в путешествие по Соединенным Штатам. "Все было очень мило!" — замечала она. О самом же мужчине, как и следовало ожидать, было написано крайне мало. В конце своего письма Селеста приглашала Дамарис на свою свадьбу, которая, похоже, была уже не за горами, а также выражала надежду, что у самой Дамарис тоже уже "все было на мази". Вздохнув, Дамарис сложила письмо и сунула его обратно в конверт. Все, детство кончилось, а вместе с этим пришел конец и наивным девичьим мечтам! Похоже, этот Арманд был совсем не молод и не красив. Как, впрочем, наверное, и ее кузен Марк.

Мистер Престон прислал формальные поздравления. Марк не прислал ничего, но он, скорее всего, собирается преподнести ей какой-нибудь подарок во время праздника. Возможно, это даже будет столь долгожданное кольцо. Дамарис с волнением ждала наступления вечера. Вот, наконец, и пришло время им встретиться, но какой окажется эта встреча? А что если он действительно окажется мерзким типом? Хотя, с другой стороны, рассуждала она, пытаясь придать себе уверенности, он все-таки Триэрн, а раз так, то должно же у них быть хоть что-то общее. Ведь наверняка несмотря на его длительное пребывание в Южной Америке в душе он все равно был и остается корнуольцем. Конечно, тут же мысленно оговорилась она, это не очень заметно, но она все равно была приветлива и дружелюбна. Припоминая пышные формы родственницы, Дамарис очень надеялась на то, что Марк, по крайней мере, не окажется толстым. Грузный, пожилой мужчина — что может быть хуже! Вот сэр Хью всегда был строен и энергичен, даже в старости.

Нарядившись в вечернее платье и взглянув на свое отражение в зеркале, Дамарис почувствовала себя увереннее, ибо из зеркала на нее смотрела настоящая красавица. Длинное платье заставляло ее казаться более высокой и выгодно подчеркивало стройность фигуры. Вьющиеся локоны были собраны на затылке при помощи изящной заколки, что придавало прическе классический эффект, а ложившиеся на обнаженные руки и шею лучи вечернего солнца придавали коже нежно-абрикосовый оттенок. Она старательно наложила тени на веки, делая глаза более выразительными, так, чтобы они казались еще более зелеными, а также слегка подкрасила губы. Дэвид, увидев ее во всем великолепии, восхищенно воскликнул:

— Вот это да! Рис, ты похожа на Снежную Королеву!

Дамарис поморщилась. Меньше всего на свете в этот момент ей хотелось вспоминать о Кристиане Треворе. Дэвид же, которому в свое время читали сказки Андерсена, продолжал:

— Не удивительно, что Кай уехал вместе с ней. Она тоже была красивая, как ты, но только она не могла любить, потому что у нее было ледяное сердце.

И снова Дамарис поморщилась. Она ехала в Рейвенскрэг вовсе не для того, чтобы любить и очаровывать, собираясь заявить о своих правах, и была настроена решительно. Она очень надеялась на то, что кузен Марк окажется мужчиной добрым и нестроптивым, хотя до сих пор он пока еще и не проявил ни одно из этих качеств, но справедливости ради нужно принять как должное, что вторжение юной девушки в его размеренную холостяцкую жизнь может быть сопряжено для него с некоторыми проблемами. Однако, тот факт, что он согласился выполнить условие, оговоренное в завещании ее покойным дедом, характеризует его, как человека принципиального. Дамарис твердо вознамерилась произвести на него впечатление, и поэтому сожалеть теперь о Кристиане Треворе было бы в высшей степени неприлично.